|
|
|
|
|
|||
В довольно уже далеком детстве, когда рушилась страна и на грани выживания оказывались куда более состоятельные семьи, нежели спортивные, он вместе с отцом в свободное от тренировок время даже ремонтировал бассейн. Помогал замешивать цемент, класть кафельную плитку. Именно такая образовалась тогда «шабашка». И когда мама, не выдержав вида постоянно замученных сына и мужа, робко предложила все это прекратить, глава семьи сказал, как отрезал: «Бассейн мы должны отремонтировать во что бы то ни стало. Иначе у всех нас не будет работы». Но то было давно. А в минувший понедельник двукратный чемпион мира Станислав Донец возвращался с папой и тренером Юрием Райхманом рейсом из Дубая в Москву, чтобы утром следующего дня улететь домой, в Димитровград. 90 км от Ульяновска, 160 - от Самары. * * * - У нас, между прочим, большой и очень известный научно-исследовательский институт атомных реакторов, - ревниво отозвался Донец на мой вопрос о месте проживания, в котором, видимо, уловил нотки "столичного" превосходства. - Я родился в Димитровграде, живу там, очень люблю этот город и уезжать никуда не собираюсь. Хотя иностранным журналистам порой долго приходится объяснять, где этот город находится. Папа, до того как туда приехать, в свое время закончил институт физкультуры в Москве, какое-то время работал в Подольске. Мама закончила волгоградский институт - вместе с ней, только на пару курсов младше, там учился знаменитый Виктор Авдиенко. В конце августа 1977-го она приехала по распределению в Димитровград, а в середине октября они с папой поженились. Через год родилась моя старшая сестра. В начале 90-х она была членом юношеской сборной, кстати. Анна Райхман. - А почему в семье все - Райхманы, а вы - Донец? - Взял мамину девичью фамилию, когда паспорт получал. Папа совершенно не возражал против этого. - Насколько весомыми были плавательные заслуги родителей? - Мама - мастер спорта, даже входила в сборную команду. Тренировала меня, пока я был маленьким. Как и сестру. Мы только потом к папе тренироваться перешли, когда подросли. - Получается, вы плаваете столько, сколько себя помните? - Точно помню, что насильно меня никто в бассейн никогда не тащил. Более того, однажды мама с папой привели меня на просмотр к знакомому тренеру по акробатике. Мне там совсем не понравилось. А в бассейн пришел сам, вместе с теми детьми, которых отобрала к себе в группу мама, просматривая "первоклашек". Очень хотелось плавать так же быстро, как Аня. И по разным городам ездить, как она. И выигрывать тоже. Сестра в этом отношении всегда была для меня ориентиром. В этом году, кстати, у меня своего рода юбилей - 20 лет в плавании. В 1993-м мама с папой впервые взяли меня на сбор на «Озеро Круглое» - поехали туда с Аней и другими своими учениками, меня же было просто не с кем оставить дома. Именно там я впервые в жизни увидел Александра Попова, Дениса Панкратова, Евгения Садового... Я смотрел на них с открытым ртом. Однажды мы даже в Москву на одном автобусе ехали, я сидел рядом с Дашей Шмелевой и никак не мог поверить, что могу запросто до любого дотронуться. В то же самое время не могу сказать, что кто-то был для меня кумиром. - Вы были сложным ребенком в детстве или послушным? - Из дома не убегал. Да и с родителями конфликтов не помню. Возможно, все дело в том, что родители никогда не пытались на меня давить и ни в чем не ограничивали. Другой вопрос, что мне самому никогда не приходило в голову пропустить тренировку, например. Понимал, что мне самому это нужно. - Можно поподробнее? Что именно входило в понятие «нужно»? - Хотелось прежде всего плавать. Был достаточно сложный с психологической точки зрения период, когда я закончил школу и мой рост составлял не 193, как сейчас, а всего 177 сантиметров. При этом я был довольно щуплым. Особенно - в сравнении со своими же сверстниками, которые тренировались у моих родителей. И еще был своего рода комплекс собственной бесполезности и даже внутренней вины за то, что родители столько лет со мной возились, тренировали, а я даже на зональном чемпионате Поволжья ничего выиграть не способен, чтобы подтвердить их высшую тренерскую категорию. Вот и хотелось добиться результата. Чтобы не было обидно, так сказать, за бесцельно прожитые годы. Если бы не родители, кстати, не знаю, продолжал бы я плавать, когда поступил в институт, или нет. Не давили даже тогда, когда я почти бросил плавать. Просто сказали: мол, резко не бросай - ходи на тренировки, работай понемногу. Будет настроение - на соревнования съездишь. И тут я начал расти. - Я даже боюсь спрашивать, насколько тяжело вы жили в те времена при тренерской зарплате родителей. - Очень тяжело. Тем более что Аня уехала учиться в Санкт-Петербург и нужно было ей помогать. Одна только дорога в Питер выходила недешево. При этом родители никогда не экономили на моем питании. Я прекрасно это понимал и по сей день за это благодарен. Папа постоянно где-то подрабатывал, я по мере сил помогал. - Тот бассейн, который вы периодически ремонтировали, так и остался в вашем городе единственным? - Да. Но он вполне удобен для тренировок, несмотря на то, что имеет в длину 25 метров. * * * - Считается, что вы хорошо умеете делать повороты именно потому, что в 25-метровой ванне их приходится делать в два раза чаще, чем в 50-метровой. - Мы просто много над этим работали. Как и над стартом. В Дубае один из русскоязычных тренеров, работающих со сборной Германии, даже сказал мне, что своими ушами слышал, как американцы обсуждали мою технику старта. А ведь мы с папой в свое время именно у них подглядели, как лучше делать старт. - У кого именно? - У Питера Маршалла, Рэндала Бола. Глобальные изменения в стартовой технике мы сделали после Олимпийских игр в Пекине в 2008 году, и в общем-то я был польщен тем, что теперь эта техника является для американцев в какой-то степени образцом. - Мне долгое время казалось, что, находясь много лет в «тени» Аркадия Вятчанина, вы чувствуете себя несколько ущемленным, что ли… - Скорее дело в том, что я не люблю привлекать к себе внимание. Тем более не хотелось этого, когда только попал в команду. - Что сейчас для вас означает плавание? - Любимая работа. То есть занятие, которое очень мне нравится и которым я зарабатываю себе на жизнь. Хочется ведь, чтобы после завершения карьеры имелся хотя бы стартовый капитал для «другой» жизни. - Из разговоров со многими пловцами я пришла к выводу, что на них психологически сильно давит сам факт существования таких спортсменов, как Майкл Фелпс, Райан Лохте. Нет подспудного чувства, что если бы тот же Лохте выступал в Дубае на стометровке на спине, никакого золота у вас бы на этой дистанции не было? - Вас, возможно, удивит, но именно на этом чемпионате я очень хотел, чтобы Лохте там плыл. Было чувство, что я готов бороться с кем угодно и более того, хочу этого соперничества. На самом деле во время соревнований мне все равно, кто стартует по соседним дорожкам. - Но вы же наверняка обсуждали и с ребятами, и с отцом, что есть пловцы, которые плавают необъяснимо быстро и с которыми трудно, почти невозможно бороться. - Такие чувства были у меня на чемпионате Европы-2010 в Будапеште в отношении Камиля Лакура. Я не понимал, за счет чего он плывет так быстро. Когда он попал в финал на стометровке, выйдя "из 53-х", а остальные показали 54 с «копейками», у меня проскочила мысть, что бороться на таком уровне результатов просто нереально. - Другими словами, из тех, кто плавает на спине, наибольшее восхищение вызывает именно Лакур? - Восхищения как такового у меня ни перед кем нет. - Ну вы же сами сказали, что восхищались тем, как делают старт Бол, Маршалл… - Это другое. Каким-то вещам я в свое время учился и у Вятчанина. Тому, как он нырял и работал под водой, например. В какой-то момент мне было интересно это «подглядеть». Сейчас уже нет. Потом было полезно наблюдать за стартами Маршалла. За тем, как входит в повороты Аарон Пирсол. Хотя, между нами говоря, выходы из поворотов у него «никакие». - Слушая ваши рассуждения, так и подмывает составить некую идеальную модель спиниста. У кого самый лучший старт? - У меня. - Лучший выход со старта тоже у вас? - Ну если смотреть и сопоставлять технические раскладки, то да. Рекорд моего старта (от сигнала до пересечения головой отметки в 15 метров) - 6,04 в «резиновом» костюме. На чемпионате Европы в Эйндховене, где я плыл в шортах, этот показатель составил 6,02. Но моя стартовая реакция была при этом на 0,2 хуже обычной. То есть 5,8 - вполне реальная цифра, хотя никто пока этого не добивался. - Самая высокая скорость по дистанции? - На мой взгляд, у Лакура. Если говорить о 50-метровом бассейне. - А вход в поворот - у Пирсола? - Да. Вход - это те самые пять метров до стенки бассейна, когда нужно перевернуться со спины на живот, сделать сальто, поставить ноги на стенку и оттолкнуться. - А что можете сказать о финише? - Пожалуй, лучше других удерживают скорость на финишном отрезке Лакур и Пирсол. О себе мне трудно что-то сказать: нужны раскладки со всех соревнований, а получаем мы их далеко не всегда. Только с чемпионатов России и летних чемпионатов мира и Европы. Не знаю, например, снимались ли такие данные нашей научной группой в Дубае. И если да, то когда станут доступны результаты. Финиш, кстати, у меня на этих соревнованиях был неплохой. Особенно в эстафете. - Кстати, технические составляющие вы как-то отрабатываете на суше? - Если говорить конкретно обо мне, я мало работаю в зале. Как мы с отцом выяснили, это просто опасно. Если меня жестко не контролировать, я начинаю нагружать себя так, что потом очень долго отхожу от этой работы. Если за счет «перекачки» прибавляется мышечная масса, это сразу же нарушает координацию. Пропадает согласованность в работе рук и ног, и все движения получаются как бы «мимо воды». Одним словом - рушится техника. * * * - Если бы вам предложили назвать самого выдающегося пловца последнего десятилетия, вы бы назвали Фелпса? - Нет. В моем понимании выдающийся спортсмен - это прежде всего сам спортсмен. А не национальный продукт научных и медицинских технологий страны. Я вообще, честно говоря, проникся к нему уважением только в 2009 году, когда на чемпионате мира в Риме Майкл проиграл 200 метров вольным стилем Паулю Бидерманну, а на следующий день выиграл стометровку баттерфляем у Милорада Кавича. - Ну так кто тогда, если не Фелпс? - Мне всегда очень нравились Йен Торп, Питер ван ден Хугенбанд, Попов. Особенно Попов. До сих пор помню, как он плыл в 1996-м в Атланте один против всей Америки. И выиграл. Мне сложно выделить кого-то одного на самом деле. - В чем для вас заключается разница между золотой и серебряной медалью? - Это всегда зависит от ситуации. В Дубае, например, очень хотелось золота в комбинированной эстафете. Поэтому серебро поначалу больших эмоций ни у кого не вызвало. Хотя потом, поразмыслив, пришли к выводу, разумеется, что результат очень достойным получился. - Быть дисквалифицированным за неправильное прохождение дистанции вам доводилось? - Один раз, причем совсем недавно - на коммерческих соревнованиях в Больцано, куда меня пригласил Женя Коротышкин. Сказали, что второй выход под водой у меня получился больше 15-ти метров, хотя очень в этом сомневаюсь. 15 метров я чувствую, что называется, с закрытыми глазами. Это отрабатывается по количеству ударов ногами, но я давно уже их не считаю, все четко отработано. Плюс - дополнительный визуальный контроль: я вижу из-под воды десятиметровую отсечку-колобашку на дорожке. - А вы помните афинский заплыв Пирсола, когда его чуть было не дисквалифицировали? Точнее, дисквалифицировали, но после восстановили в правах? - Да. Там было четкое нарушение. Я еще подумал, помню, что американцы просто молодцы, что сумели выцарапать и отстоять эту медаль. Не знаю уж, кто спохватился первым - федерация или конкретно кто-то из руководителей. У меня до сих пор, кстати, вопрос к нашей федерации плавания: на июньском турнире Mare Nostrum была взята допинг-проба у Фредерика Буске, и она оказалась положительной. Француза дисквалифицировали с сентября по ноябрь. Получается, что, уже имея положительную пробу, он выступал в августе на чемпионате Европы в Будапеште. Где - если бы Буске был дисквалифицирован с момента нарушения - у нас была бы золотая, а не серебряная медаль в комбинированной эстафете, а у Андрея Гречина - бронза на «полтиннике» вольным стилем. В Дубае, кстати, точно так же, как американцы в Афинах с Пирсолом, свои права отстояли французы - с Лакуром. - Я, честно говоря, вообще не поняла, что там произошло. - Лакура дисквалифицировали за слишком длинный проплыв под водой. Судя по его виду, он сам понимал, что дисквалификация по делу, был злой как собака и даже чуть не пришиб бутылкой из-под воды в разминочном бассейне Ирину Германовну Вятчанину - швырнул в сердцах, не глядя. И тут дисквалификацию отменяют… - Олимпийский чемпион по борьбе Вадим Богиев сказал мне однажды: «Жизнь - это то, что проходит мимо, пока мы строим иные планы». И ушел из спорта в достаточно юном возрасте, выиграв в Атланте. У вас не бывало ощущения, что за чередой тренировок и выступлений жизнь проходит мимо? - Так это и есть моя жизнь. Которая очень мне нравится. Бывает, конечно, в конце сезона устаешь от режима, от необходимости чем-то жертвовать. Но ощущения, что спорт в чем-то меня ограничивает, у меня никогда не было и нет. - Вы - знаменитый человек в Димитровграде? - Пешком по улицам я хожу редко, но когда случается, то на улицах узнают. В магазинах тоже узнают. - Скидок не делают? - У меня много скидок в городе. Даже на мойке и шиномонтаже. Начальник станции, где я ремонтирую машину, мне даже в Дубай звонил - поздравлял. И вот такое проявление внимания со стороны самых простых людей гораздо приятнее, чем какие бы то ни было скидки.
|
Водные виды - Чемпионат мира 2010 - Дубай (ОАЭ)
