|
|
|
|
|
|||
Есть ситуации, способные в одночасье изменить жизнь спортсмена. Именно так несколько лет назад произошло с лыжником Петром Пащенко. Он совершенно случайно столкнулся на университетских соревнованиях со своим земляком Александром Бабчиным. А тот чуть ли не за руку привел его к своему тренеру – Ильгизу Самигуллину, набиравшего группу биатлонистов. В этом году 24-летний Пащенко впервые начал предсезонную подготовку в основе национальной сборной. – Новичкам обычно задают один и тот же вопрос: «Как вы сюда попали»? – Неожиданно. В прошлом сезоне я тренировался в резервной сборной с Владимиром Брагиным. Не сказать, что провел год плохо, но он получился неоднозначным. Мы планировали выступить в чемпионате Европы и там, как говорится, реализовать себя. Но на европейское первенство я не попал. – Почему? – Заболел как раз перед отборочными соревнованиями. Когда чемпионат Европы закончился, меня отправили на этапы Кубка IBU, и вот там уже все получилось достаточно неплохо. Появились определенные сдвиги и в стрельбе – видимо, наработалась достаточная база. Я ведь совсем недавно в биатлоне. До того как пришел в этот вид спорта из лыжных гонок, винтовку в руках и не держал ни разу. Хотя мечтал быть биатлонистом с детства. – Долго же вы шли к исполнению своей мечты. – Что поделаешь, так сложилось. Теоретически я мог перейти в биатлон раньше – меня сразу после окончания 11-го класса звал с собой в Новосибирск Валерий Иванов – личный тренер Ольги Вилухиной. Но я тогда отказался – очень хотел поступить в Уфе в военный университет. – Для этого нужно было продолжать бегать на лыжах? – Для этого вообще не нужно было продолжать бегать. Более того, я не исключал, что вообще закончу с профессиональным спортом, если успешно сдам экзамены. Хотя в лыжных гонках у меня на тот момент только-только начало все получаться. Но в университет я не поступил – не прошел медкомиссию. – То есть как – не прошли? – Врачи, которые проводили обследование, видимо, впервые столкнулись с тем, что называется «спортивное сердце». Вот и поставили мне диагноз «брадикардия». Никакие мои объяснения не были приняты в расчет. Видимо, никто просто не захотел брать на себя ответственность. Хотя сейчас я, разумеется, ни о чем не жалею. Тем более что сразу отнес документы в другой университет и стал там учиться и довольно быстро понял, что прекрасно могу совмещать учебу и спорт. На самом деле это было таким счастливым стечением обстоятельств. Потому что через некоторое время я поехал на университетские республиканские соревнования по лыжным гонкам и встретил там Сашу Бабчина, который учился на тот момент в Башкирии. Саша был с другом, который только-только закончил биатлонную карьеру и стал работать тренером в Новосибирске. Они, как выяснилось, искали ребят 1991 года рождения для новосибирской биатлонной школы. И я подходил под все требования. В общем, даже уговаривать меня не пришлось. Вот так я попал к Ильгизу Самигуллину и поехал с ним на первый сбор – в Красноярск. Правда, быстро понял, что мой организм совершенно не готов работать так, как требуется. Проблемы были во всем: я не мог ни бежать быстро, ни быстро стрелять. В принципе, для первого года это было нормально, но на второй-то я должен был уже переходить в более старшую группу и начинать соревноваться с мужчинами. – А что вы хотели-то – после первого года? – Тренеры мне примерно так и объяснили. А чуть позже мне предложили перейти в группу Брагина – он тогда работал в Ханты-Мансийске. – Насколько гладко прошло для вас соприкосновение со взрослым биатлоном? – Мне кажется, что для перехода на такой уровень спортсмен должен быть, прежде всего, готов психологически. В молодежной команде мне было даже сложнее. В этом году уже проще. К тому же тренерский коллектив, в котором я оказался, мне уже хорошо знаком. У нас тот же массажист, что был в прошлом году, доктор, научная бригада. Это на самом деле очень важно – попасть в привычную обстановку. Из ребят я не был знаком только с Дмитрием Малышко и Евгением Гараничевым. Со всеми остальными мы и работали вместе немало, и выступали в соревнованиях. – С проявлениями дедовщины со стороны ветеранов сталкиваться не приходилось? – Нет. Мне вообще в этом отношении всегда везло. Возможно, дело в том, что я начал серьезно тренироваться в 19 лет, а это уже много для спортсмена. Когда был поменьше и жил в Межгорье, с другими спортсменами вообще почти не пересекался, так что «строить» меня пытался только мой тренер. Он постоянно пытался объяснить мне, что нужно много работать летом для того, чтобы быстро бегать зимой, а какая работа, когда я все лето у бабушки или на рыбалке с папой? – Вы вот сказали, что 19 лет – это уже много. Но к моменту Олимпийских игр в Пхенчхане вам будет 27. – А я не скажу, что 27 лет – это много. Другой вопрос, что к этому возрасту хорошо бы иметь солидный опыт выступлений и хорошую технику. Все-таки приобретать какие-то технические навыки с возрастом становится сложнее. Для того чтобы переучиться, нужно не просто очень сильно самому этого захотеть, но нужен еще и очень большой объем специальной работы. А в спорте не так много специалистов, которые знают, что делать в такой ситуации. – Почему вы так думаете? – Потому что хороших специалистов знают все. Например, в группе, где тренируется Антон Шипулин, сейчас работает словацкий специалист Ярослав Гайдыш – так, по-моему, правильно произносится его фамилия. Я тоже работал с ним в прошлом году. Гайдыш приезжал на один из сборов с женской командой и не отказался показать нам некоторые свои методики, объяснил, зачем они нужны. Очень многие биатлонисты эти методики используют, причем не только в России. Сейчас вообще все стали обращать большое внимание на технику лыжного хода. – Своей техникой вы довольны? – Когда смотрю свой бег в динамике, то да. А вот в замедленной съемке становится заметно, что еще многое можно улучшить. Особенно если сравнивать с тем, как бегут мастера высочайшего класса. – Что в вашем понимании идеальная техника бега? – Это техника, которая дает максимально высокую скорость и требует при этом наименьших физических затрат. – А что вы думаете о своей технике стрельбы? – Тут непаханое поле работы. Но это как раз меня радует. Всегда же лучше, когда понимаешь, над чем нужно работать и есть тот, кто может этому научить. У нас в сборной прекрасный тренер по стрельбе – Сергей Викторович Богданов, сам он пришел в биатлон из «чистой» стрельбы, и вместе мы работаем уже целый год. Я узнал от него массу вещей, о которых раньше даже не догадывался. Мы постоянно что-то обсуждаем – от изготовления ложа до самой стрельбы. Это же не просто набор действий – встал, прицелился, нажал на курок. А целая философия. Не говоря уже о том, что стрельба требует от человека целого ряда психологических качеств. – Вы заметили, что поначалу не отличались скорострельностью. А надо ли к ней стремиться любой ценой? – Думаю, у каждого человека в этом отношении существует свой предел. Кто-то допустим способен стрелять два рубежа из сорока секунд. – А вы? – И в какой отрезок вы на данный момент стремитесь уложиться? – В 45 секунд. – То, что старший тренер команды одновременно является вашим личным тренером, дает какое-то преимущество? – Не думаю, что буду иметь какое-либо преимущество при комплектовании команды, если сам не смогу подтвердить это результатами. Здесь важно скорее то, что личный тренер – это всегда родной человек, который прекрасно тебя знает и всегда подскажет, какая работа наиболее правильна именно для тебя, на что стоит обратить особое внимание. К которому можно обратиться с любой проблемой. Такому человеку и веришь гораздо больше. Потому что уже добивался с ним результата. – Какой результат в этом сезоне сделал бы вас счастливым? – Не хочу озвучивать. На самом деле тренеры тоже задавали нам этот вопрос. Каждый спортсмен должен был написать, к чему он стремится. – И что написали вы? – Для меня было бы здорово не просто попасть на Кубок мира, но выйти на такой уровень, чтобы моя кандидатура рассматривалась на место в эстафетной четверке. 2015 год
|
Биатлон - Спортсмены 
