|
|
|
|
|
|||
В начале июня в Буэнос-Айресе на конгрессе Международной федерации лыжного спорта шестикратная олимпийская чемпионка в лыжных гонках Герой России Любовь Егорова была дисквалифицирована на три года за употребление запрещенного препарата во время чемпионата мира. Принять во внимание личные заслуги российской лыжницы комиссия FIS отказалась. В известном мультике слон терял контроль над собой при звуках флейты. Благородные норвежцы тихо сходят с ума при виде лыж. Иногда же сумасшествие становится громким и очень активным. Так было в олимпийском Лиллехаммере, где норвежские болельщики разве что не падали с трибун от ликования, приветствуя очередной победный финиш Егоровой, а их колокольчики оглушительно возвещали ее победу над стадионом «Биркебайнерен». Спустя три года над стадионом «Граносен» в Тронхейме стояла гробовая тишина. Все те же болельщики озадаченно слушали, как другая российская лыжница старательно выговаривала по-немецки: «Доброе утро, уважаемые зрители. Доброе утро, король. От имени всей российской команды я хочу принести извинения…». И никак не укладывалось в светлых норвежских головах, что развенчание кумиров, оказывается, процесс вовсе не трудоемкий. На чемпионате мира-97 допингпроба Егоровой, взятая после ее победы на дистанции пять километров, дала положительный результат. Эффект разорвавшейся бомбы произвели две таблетки бромантана. которые Егорова, по ее собственному признанию, приняла за несколько минут до старта. Как только до Егоровой добрался первый журналист, сезон «охоты на допинговых ведьм» можно было считать открытым. ФАВОРИТ «ЧЕРНОГО СПИСКА» Бромантан был официально включен в таблицу запрещенных медицинских препаратов за несколько дней до открытия Олимпийских игр в Атланте. Средство, изобретенное советскими фармацевтами в начале 80-х, было немедленно рекомендовано спортсменам, которые, как и положено, при каждом допингконтролe вносили совершенно легальный тогда бромантан в перечень употребляемых медикаментов. Исключительно советская «зона» его применения, скорее всего, и стала причиной того, что медицинская комиссия МОК наложила запрет на его употребление спортсменами. По мнению авторов-фармакологов, бромантан прекрасно зарекомендовал себя как препарат восстановительного характера при высоких нагрузках, ложных погодных условиях, климатической и временной акклиматизации. С точки зрения врачей, непосредственно работающих в большом спорте, стимулирующие качества бромантана были более чем сомнительными, однако между Институтом фармакологии и Олимпийским комитетом России существовали определенные договоренности, в результате чего на все крупные соревнования, начиная с Игр в Альбервилле, бромантан везли коробками. И чуть ли не насильно распределяли между командами. Бромантановые залежи были в распоряжении ничего не подозревавших врачей и в Атланте. И только после того, как за употребление препарата были дисквалифицированы несколько человек из экс-советского лагеря (среди них россияне Зафар Гулиев, Андрей Корнеев, Марина Транденкова и Нина Живаневская) и дело было передано в спортивный арбитражный суд, в поставленном на уши штабе российской делегации отыскали официальное уведомление, присланное медицинской комиссией МОК, о том, что бромантан объявлен вне закона. Вовремя на ту бумагу просто не обратили внимания. Ничего удивительного, впрочем, в этом не было: блестящим примером штабной работы во время Игр стал случай, когда на телефонный вопрос кого-то из не очень просвещенных болельщиков, как можно связаться с российской футбольной сборной, последовал ответ дежурного: команда, мол, в этот день тренируется «на выезде» (при том, что футбольная сборная России на Игры вообще не попала). На тех, кто выступал в Атланте, бромантановый скандал обрушился подобно цунами. Хотя, по большому счету, история не стоила выеденного яйца. Но МОК, официально объявившему, что «Игры пройдут под знаком борьбы с допингом», она была на руку: ущипнуть - да побольнее - некогда великую спортивную страну жаждали многие. «Сильно стимулирующие» качества бромантана, правда, плоховато подтверждались результатами пойманных спортсменов, но это уже было не суть важно. По ходу судебного дела криминальная формулировка была видоизменена: стали утверждать, что бромантан способен маскировать употребление спортсменами анаболических стероидов. Это утверждение тоже не выдерживало никакой критики: специалисты разных стран, много лет работающие в спортивной фармакологии, однозначно сходились на том, что профессиональный лабораторный анализ позволяет достаточно четко дифференцировать бромантановую спектрограмму от анаболической. Случись подобное не на Играх, а, скажем, на плавательном,
борцовском или легкоатлетическом чемпионате, спортсмены, скорее
всего безо всяких разбирательств, понесли бы наказание в полном
соответствии с правилами. В Атланте дело было вовсе не в человеколюбии.
Главным для высшего российского спортивного руководства оказалась
честь собственных мундиров. Именно на ее защиту были брошены все
силы. Именно поэтому судебное разбирательство, к которому, помимо
всего прочего, были привлечены лучшие американские адвокаты, закончилось
так, а не иначе. Спортсмены были восстановлены в правах, более чем
скромные трофеи медицинской комиссии МОК - две бронзовые медали
- после достаточно шумного скандала в прессе пришлось вернуть россиянам. ЕГОРОВА «Может быть, это моя первая и последняя Олимпиада». - говорила Егорова пять лет назад в Альбервилле, получая свою первую золотую медаль Игр. Она выиграла классическую дистанцию 15 километров, ту самую, которая открывает олимпийскую программу и которую проиграла спустя два года в Лиллехаммере итальянке Мануэле Ди Ченте, Фаворитами до гонки называли других. В том числе итальянку Стефанию Бельмондо и Елену Вяльбе. В прогнозах, которые перед гонкой французская Le Dauphine libere попросила сделать самих спортсменок, Вяльбе поставила Бельмондо на второе место, отдав первенство легендарной финке Марье-Лиисе Кирвесниеми. Итальянка же поставила на Вяльбе, Кирвесниеми приехала к финишу шестой. Бельмондо - пятой. Вяльбе получила бронзу. «Неимоверно сложная, абсолютно не женская трасса», - сказала она после финиша. Эту неимоверно сложную трассу рвались выиграть многие. И могли теоретически тоже многие. Марьют Луккаринен из Финляндии, россиянка Раиса Сметанина, для которой Игры в Альбервилле были уже пятыми. Именно Сметанина, стартовавшая второй, взглянув после финиша на контрольное табло, где горели секунды еще бегущих гонщиц, мгновенно оценила ситуацию: «Сегодня выиграет Егорова». Из Альбервилля Егорова увезла домой три золотые награды, две из которых были завоеваны в личном первенстве. Дома, в Питере, ждали родные, муж, который, как и сама Люба, мечтал о нормальной семье и, естественно, ребенке, но ни он, ни сама Егорова не могли не думать о том, что Игры в Альбервилле никак не могут стать последними. Потому что до следующих - в Лиллехаммере - оставалось два года. Всего два. ВЯЛЬБЕ «Для Вяльбе существует только одно место - первое», - говорили тренеры, работающие с лыжницами в сборной, да и просто люди, за много лет изучившие характер наиболее титулованной гонщицы мира. За годы выступлений Вяльбе 14 раз становилась чемпионкой мира, пять раз выигрывала Кубок мира, на этапах которого 42 раза (и это абсолютный рекорд в мировом лыжном спорте) приходила к финишу первой. Но Олимпийские игры страшно жестокая штука. Можно год за годом выигрывать чемпионаты и все промежуточные турниры, но так и не дотянуться до главной в жизни любого спортсмена награды. Выдающийся биатлонист Александр Тихонов, который четыре раза на четырех Играх подряд завоевывал золото в составе советской эстафетной команды, ни разу не выигрывал индивидуальные олимпийские дистанции. Конькобежец Игорь Железовский с несокрушимым постоянством привозил с мировых чемпионатов лавровые венки, а героями Олимпиад столь же регулярно становились другие. Еще один великий олимпийский неудачник и вечный соперник Железовского американец Дэн Дженсен вырвал-таки у судьбы золото в Лиллехаммере - на последней в своей спортивной карьере дистанции. Он плакал, стоя на пьедестале на полголовы выше почерневшего от горя Железовского, а чуть позже, уже из Америки, прислал в Минск на адрес Игоря телеграмму с единственным словом: «Прости...». Потому что, как никто другой, понимал боль соперника, с которой тому суждено прожить всю оставшуюся жизнь. В Альбервилле еще никому не могло прийти в голову,
что пройдет всего два года и список великих олимпийских неудачников
пополнит Вяльбе. Ее вклад в эстафетное российское золото-92 был
неимоверно велик, однако личные дистанции вопреки прогнозам выигрывали
другие. В первой индивидуальной гонке - 15 километров - Вяльбе заняла
третье место. Объяснить неудачу (будь на месте Вяльбе кто угодно
другой, бронза могла бы считаться успехом) брались многие: за неделю
до Игр Лена простудилась, и четырехлетняя подготовка пошла насмарку.
Однако это объяснение меньше всего утешало саму лыжницу. В остальных
гонках Вяльбе еще трижды приезжала к финишу третьей, и все три раза
- позади Егоровой. То были снова Игры Егоровой. За первым серебром последовало золото в спринтерской гонке, затем еще одно - в гонке Гундерсена (гонке преследования), третья высшая награда была командной и в равной степени принадлежала Егоровой, Вяльбе, Ларисе Лазутиной и Нине Гаврылюк. С великодушием абсолютно сильнейшей Люба говорила в интервью того времени: «У нас вообще, как мне кажется, не бывает злости и зависти по отношению друг к другу. На первом месте всегда уважение. Все слишком хорошо понимают, каким трудом даются гонки и каково это - терпеть на дистанции». Егоровой тогда и в голову не могло прийти, что должны переживать в минуты ее побед другие, И в первую очередь - Вяльбе. Злость и зависть? Вряд ли. Скорее беспросветную обиду на судьбу. Слишком больно всегда бывает понимать, что шанс, который, казалось, по всем законам должен выпасть тебе, достается кому-то другому. Может быть, тогда и переплелись пути двух выдающихся лыжниц настолько, что в Тронхейме это обернулось полной неприязнью друг к другу. После Игр Егорова оставила спорт. В январе 1995-го у нее родился сын. Вяльбе же, словно освободившись от психологического груза, продолжала блистательно побеждать. Через год после Игр признанной королевой лыжного спорта была уже она. ЕГОРОВА Вернуться после перерыва в достаточно каторжный (что уж скрывать) вид спорта почти в тридцать лет само по себе подвиг. Но в начале 1996-го, когда Люба только-только начала по-настоящему тренироваться, на нее посыпались болячки. Сначала появились дикие головные боли. Врачи объясняли их последствиями тяжелого, перенесенного на ногах гриппа. Егоровой предложили не очень сложную хирургическую процедуру - слегка выправить носовую перегородку. В ходе операции, которую делали под общим наркозом, выяснилось, что причина заболевания гораздо серьезнее. За первой операцией последовала вторая - на головном мозге. Через некоторое время Егорова снова оказалась в больнице: третья за два месяца операция была полостной, вновь под общим наркозом. Потом российская сборная, куда по-прежнему входила Люба, уехала на тренировочный сбор в Альпы. То было время Игр в Атланте. После того как сборная вернулась из Тронхейма, а все средства массовой информации продолжали муссировать «дело Егоровой», многие тренеры говорили, что Егорова в последний год подготовки была не похожа сама на себя: стала нервной, раздражительной, выглядела взволнованной перед стартами, чего раньше не случалось никогда. Ее мнительность выводила из себя многих. «Однажды, - вспоминал один из руководителей команды, - Егорова пожаловалась на плохое самочувствие, попросила провести полное медицинское обследование, но даже после того, как врачи выдали абсолютно нормальное заключение, Люба продолжала искать у себя болячки». Как ни парадоксально, но именно в таком поведении Егоровой не было ничего противоестественного. Для нее это был первый, после двухлетнего перерыва, год в большом спорте, где каждый старт как Голгофа. Потому что проигрывать шестикратная олимпийская чемпионка Егорова по-прежнему не имела права. Точнее, просто не умела чувствовать себя нормально, находясь на вторых ролях. И об этом, последнем качестве никак не могли не знать те, кто видел, к примеру, финиш Любы на «пятнашке» в Лиллехаммере - с какой болью в глазах она шла на пьедестал получать свою серебряную медаль. Но то была психология. А на практике все оказалось до банального просто: место лидера в сборной было давно и прочно занято, конкуренция со времен Лиллехаммера внутри российской команды неимоверно возросла, а результаты Любы, напротив, оставляли желать лучшего. Но самое обидное для спортсменки заключалось в том, что один из главных ее единомышленников в прежних олимпийских жизнях - старший тренер команды Александр Грушин - связывал куда больше надежд (и это было вполне естественно) с Вяльбе. Именно поэтому победить в Тронхейме Егоровой хотелось до самозабвения. ТРОНХЕЙМ Ночь перед спринтерской гонкой была тяжелой. Накануне, после того как Люба на дистанции 15 километров прибежала к финишу шестой, у нее состоялся разговор со старшим тренером. О чем - она говорить не стала. Немногие очевидцы лишь отметили, что вечером Егорова плакала, долго бродила в одиночестве, прежде чем вернуться в гостиницу. А на следующий день за двадцать минут до старта, ничуть не скрываясь, вытащила из сумки (этому тоже были очевидцы) и проглотила какие-то таблетки. Трехкратный олимпийский чемпион в борьбе Александр Карелин как-то сказал, что всегда видит, когда кто-либо из спортсменов «поплыл» до старта: такой человек начинает вести себя неадекватно, то есть совершать несвойственные ему поступки. Именно в таких ситуациях опытные врачи частенько применяют так называемый квазидопинг (quasi - «как бы»): под видом стимулятора дают спортсмену подкрашенную дистилированную воду, глюкозу и прочие безобидные препараты. История знает немало случаев, когда подобные эксперименты завершались тем, что спортсмены, не подозревая фальсификации, толкали умопомрачительные веса, прыгали выше и бежали быстрее всех. Пилюли, вытащенные Егоровой, могли оказаться чем угодно. Оказались бромантаном. Допингом. ОХОТА НА ВЕДЬМ Когда история стала достоянием общественности, одна из иностранных газет поместила фотографию хмурой Любы с огромным заголовком: «Она знала, что выиграла нечестно». Внимание многих средств массовой информации было приковано к тому, что пишут в российских газетах. «ЧП с Егоровой - это пятно не только на ней, но и на всем спорте России, - говорил Грушин. - Однако я за собой вины не чувствую». «Егорова тренировалась спустя рукава, да и выступала посредственно. А тут вдруг победила - теперь понятно, за счет чего», - делился своими соображениями руководитель рабочей группы «Нагано-98» Виктор Маматов. Позорным назвал поступок лыжницы врач команды Владимир Тихонов. Другой врач - тот, который работал с лыжницами в 1994-м, - перепуганно отрицал, что вообще давал бромантан лыжницам в Лиллехаммере, со времен которого у Егоровой (судя по древности предъявленной тренерам упаковки) и сохранились остатки таблеток. Ведущий спортивный специалист-фармаколог профессор Сергей Португалов, который более двадцати лет работал со сборными командами СССР и России, прокомментировал ситуацию так: - К победе Егоровой бромантан не имеет никакого отношения. От него выше не прыгнешь и быстрее не побежишь. Что касается его «маскирующего» эффекта, то это проблемы ученых, они должны научиться отличать бромантан от действительно допинговых препаратов. Тем более что Егорова как опытнейшая спортсменка ни за что бы не вышла на старт, зная, что в ее организме есть анаболики. Поясняя последнюю фразу. Португалов добавил: - В Тронхейме спортсменов в день гонок вытаскивали из кроватей в пять утра и тщательным образом заблаговременно проверяли на предмет кровяного допинга. У многих лыжников уровень гемоглобина оказывался действительно выше нормы, и они просто не выходили на старт. Так что те из них, кто размахивает «чистотой» своего вида спорта как знаменем, просто лицемеры. Лицемерия хватает в любой допинговой истории. Тот факт, что на допинге попалась шестикратная олимпийская чемпионка, вызвал у общественности нездоровый ажиотаж. Досталось и тренеру Егоровой - Вере Шиловой, которой, к слову сказать, в Тронхейме не было. Не было ее и в Лиллехаммере. Как не было и Анны Цыганковой - предыдущего тренера Егоровой. Впрочем, в лыжном спорте, где тренировки вдали от дома идут одиннадцать месяцев в году, личный тренер - не более чем строчка в анкетных данных. За подготовку отвечают совсем другие люди. Они же делят успех. Вот только за ошибки, как выяснилось, спортсмен платит сам. «В истории лыжного спорта не было подобного
позора»,- утверждал Грушин. Тренер ошибся. Позор, и ничуть
не меньший, был. В 1976-м в Инсбруке за положительную допингпробу
была дисквалифицирована выдающаяся советская лыжница Галина Кулакова.
Причина была столь же безобидной: эфедрин. Кулаковой повезло в том,
что поставленной на карту опять же оказалась честь начальственных
мундиров: арбитражный суд заседал почти сутки, после чего дисквалификация
с Кулаковой была снята. Главным аргументом защиты было то, что количество
запрещенного на тот момент эфедрина в пробе лыжницы было минимальным.
Медаль за победу на дистанции, после которой был проведен допингконтроль,
у Кулаковой отобрали, однако уже в следующей эстафетной гонке она
бежала наравне со всеми. А много позже - накануне Игр в Лиллехаммере
- эфедрин был официально разрешен для употребления в лыжном спорте. ПРЕЗУМПЦИЯ ВИНОВНОСТИ «Либо святая наивность, либо откровенная ложь», - прокомментировали газеты заявление Егоровой о том, что она приняла бромантан по ошибке, не зная ни о его запрете, ни о скандале, разразившемся в олимпийской Атланте. Гадать «знала - не знала» можно до бесконечности. В мировой юриспруденции существует нехитрое правило: человек до тех пор считается невиновным, пока не доказано обратное. Между понятиями «знала» и «не могла не знать» такая же разница, как между точно установленным фактом и всего лишь сомнением, которое, кстати, должно быть истолковано в пользу обвиняемого. - Существующие на сегодняшний день правила относительно применения допинга в спорте элементарно нарушают права человека, - говорил еще год назад Португалов. - Если же МОК руководствуется тем, что эти правила едины для всех членов олимпийской семьи, то, значит, должен требовать неукоснительного их выполнения, независимо от обстоятельств дела. Примеры только двух последних лет наглядно свидетельствуют о том,
что это совсем не так, Жестоким оно и не было: Райли выступала в Атланте. Хотя можно было взглянуть на историю с австралийкой и с другой стороны. Четырехкратный олимпийский чемпион в плавании Александр Попов рассказывал, что, когда пловец выступает на пределе возможностей, он испытывает поистине дикую боль в мышцах, сосудах, связках. В этом случае принятое болеутоляющее, согласитесь, выглядит не так уж и безобидно. Исключение из общепринятых правил было сделано накануне Атланты и по отношению к российскому тяжелоатлету Алексею Петрову, в пробе которого были обнаружены анаболики. Оправдательный вердикт был вынесен после того, как большинство членов международной федерации сошлись в том, что имеют дело с умышленной провокацией: количество запрещенной субстанции в пробе было чудовищным. Допинг Петрову подсыпала в пищу его собственная невеста. Однако тот же Португалов сказал, что специалистам известны случаи, когда при инъекциях игла попадает не в мышцу, а в сухожилие. Тогда препарат капсулируется и способен находиться в организме достаточно длительное время, не оставляя никаких следов при лабораторных исследованиях. Но в любой момент - от стресса, перемены климата или особо интенсивной тренировки - капсула может разрушиться, и происходит мощный выброс запрещенного препарата в организм. Последним делом, здорово пошатнувшим олимпийские устои правосудия, было дело Джессики Фоши. 14-летняя пловчиха попала под дисквалификацию чуть раньше Саманты Райли - в августе 1995-го. ФИНА не сочла возможным реабилитировать американку, в чьей пробе, взятой на чемпионате США, были обнаружены анаболические стероиды, и Фоши была отстранена от выступлений на два года. Несколько недель назад спортивный арбитражный суд (CAS) в Нью-Йорке, изучив обстоятельства дела, признал наказание «слишком жестоким». Поскольку, согласно новым правилам, последней инстанцией является именно CAS, ФИНА была вынуждена задним числом снизить срок дисквалификации до шести месяцев, попутно выплатив Фоши 15 тысяч долларов судебных издержек. Но в большинстве случаев бывает совсем по-другому. Почти три года длилась тяжба с Международной федерацией легкой атлетики рекордсменки мира в барьерном беге Людмилы Нарожиленко, дисквалифицированной 7 февраля 1993 года. Российская легкоатлетическая федерация немедленно открестилась от провинившейся и благоразумно приняла сторону ИААФ, посчитав, видимо, что отсутствие в команде уже возрастной спортсменки - небольшая потеря. После того как Нарожиленко и ее менеджеру (а впоследствии - мужу) Йохану Энквисту удалось несколько раз выиграть разного рода судебные процессы, связанные с дисквалификацией, ИААФ приняла решение уменьшить срок наказания. В Атланте, на своей третьей Олимпиаде, Нарожиленко впервые стала чемпионкой. Но это было уже шведское золото. В 1984-м на турнире во Франции за неявку на допингконтроль была дисквалифицирована трехкратная олимпийская чемпионка и рекордсменка мира в беге на средние дистанции Татьяна Казанкина. Турнир, как вспоминала сама спортсменка, был ничего не значащий (все крупные соревнования сезона уже завершились), в команде не было даже врача, и когда Казанкину - единственную из участниц - вдруг вызвали на допингконтроль, ничего не понимающий и насмерть перепуганный руководитель советской делегации (каковых в то время назначали, как правило, из числа мелких партийных чиновников) категорически распорядился: «Не ходить. Это - провокация!». «Мне тогда даже в голову не пришло спорить, - рассказывала Татьяна. - Мы так были воспитаны. А когда вернулась домой, ни один из руководителей спорткомитета не счел нужным даже позвонить, сказать хоть что-нибудь. Я моментально превратилась в персону нон грата. Не позвонили мне и тогда, когда ИААФ решила немножко снизить срок наказания: о том, что такое решение принято, и я могу продолжать соревноваться, мне сообщили представители Международной федерации». Случай с Егоровой не стал исключением. От нее публично открестились как от прокаженной. В результате еще до принятия официального решения FIS располагала полной картиной того, как относится к случившемуся российское спортивное руководство. Заседание Международной федерации лыжного спорта в Буэнос-Айресе, на котором было принято решение дисквалифицировать Егорову на три года, носило, безусловно, судебный характер. Но это не помешало FIS нарушить основные принципы правосудия. В обычном судебном разбирательстве, если, например, слушается дело о краже машины, а у одного из присяжных когда-то украли мотоцикл, это является основанием для его отвода: такой присяжный потенциально не может быть объективным. Вместо независимого жюри Егорову судили люди, профессионально связанные с лыжным спортом. То есть те, кто мог испытывать, а мог и не испытывать огромной радости по поводу бесконечных побед российских спортсменов. Все женское золото двух последних чемпионатов мира уехало в Россию, шесть из десяти золотых медалей двух последних Олимпиад забрала лично Егорова. Надо ли говорить о том, сколько людей было заинтересовано в том, чтобы перекрыть ей дорогу в Нагано? Егорову судили заочно, на закрытом совещании, оставляя членам FIS возможность анонимной сделки с совестью. Возможность апелляции не предусматривалась. Присутствующие руководствовались исключительно пунктом правил, где черным по белому было написано: «Отстранение от всех официальных соревнований на три года». Предложения о меньшем сроке дисквалификации - на три месяца или хотя бы год - в отношении российской лыжницы даже не рассматривались. В правилах на этот счет стояло: «В том случае, если спортсмен предупредил о приеме допинга до старта». В Буэнос-Айресе один из высших руководителей FIS в приватной беседе сказал вице-президенту Российской федерации лыжного спорта Анатолию Акентьеву: «Я прекрасно понимаю, что Егорова стала жертвой случая. Но после всех публикаций, которые появились в прессе, я уже не вправе высказывать свое личное мнение и не смогу ничего изменить: меня просто не поймут. Извини». ЭПИЛОГ Егорова по-прежнему тренируется, Акентьев сказал, что Российская федерация лыж, в отличие от Международной, приняла решение отстранить спортсменку от внутренних соревнований только на год. Не исключено, что после Игр в Нагано срок дисквалификации будет пересмотрен и тоже сведен до года. Тогда Егорова сможет выступить на чемпионате мира-99 в Рамзау. Главный тренер команды Виктор Иванов, уезжая в начале июня на сбор в Раубичи, заметил, что для Егоровой, если решение по ее делу будет благоприятным, всегда найдется место в сборной. После Тронхейма Люба не могла прийти в себя больше месяца: по ночам не спала, а когда удавалось забыться - снился один и тот же сон. Гонка, которая не кончается. Но в середине июня, ненадолго приехав в Москву, Егорова уже достаточно спокойно сказала: «Странно, но я уже не расстраиваюсь. В моей жизни были две Олимпиады, и на каждой из них я сделала все, что только может сделать спортсмен. Этого у меня не отнимет никто»
|
Лыжные
гонки - Спортсмены 
