Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Комментируя удачный результат при неудачном произвольном прокате, двукратный вице-чемпион России Александр Самарин рассказал, почему не пытался «спасать» каскады, признался, что не думает об Олимпийских играх и объяснил, в чем проблема с четверным акселем.

- Вы выдали совершенно потрясающее исполнение короткой программы в четверг, и едва сумели справиться с прыжками в произвольной постановке. Что случилось между этими двумя прокатами? Перенервничали и не сумели собраться?

- У этой неудачи есть причины, но я не хотел бы сейчас их озвучивать и искать оправдания. Между короткой и произвольной программой ничего не случилось. Я был хорошо готов к выступлению, шел на лед со «светлой» головой,

- Тем не менее в микст-зоне сказали, что в шоке от своего выступления. Из чего следует вывод, что прокат замышлялся совсем другим.

- Естественно.

- Получается, просто перегорели, ожидая второго старта в статусе лидера соревнований?

- Нет. В психологическом плане со мной все было в полном порядке. Я волновался, но в меру. Коленки не тряслись, разминку провел хорошо. Мне очень стыдно за этот прокат, и я не хотел бы, чтобы подобное когда-нибудь повторилось. Надо просто больше работать.

- Стоп, стоп, стоп: это общие дежурные слова. Давайте попробуем разложить ситуацию по пунктам. Вы делаете четверной лутц – и падаете на приземлении. Делаете вторым прыжком «бабочку», и… Что должно было произойти, чтобы прыгнув один каскад при разрешенных трех вы даже не попытались прицепить второй прыжок ни к одному из тех тройных, что были выполнены по ходу выступления?

- На то были причины. Я думал о каскадах. Думал о том, что, возможно, стоит пойти на них. Но в этом случае все могло бы оказаться еще хуже.

- Это как-то связано с тем, что вы ушли со льда, заметно хромая?

- Я не хромал.

- Да в чем же тогда дело, можете признаться?

- У меня в самом начале программы сломался ботинок, и из-за этого «съехал» силикон – внутренняя прокладка. Как только это произошло, я перестал чувствовать, что ботинок держит ногу. Сначала была мысль, что просто развязался шнурок, но потом я понял, что дело в чем-то другом. Из-за этого все приземления получались такими неуверенными. Это ни в коем случае не оправдания, и я не снимаю с себя вины. Значит, нужно было лучше следить за ботинками, а я этого не сделал.

- Раньше с вами такого не случалось?

- Никогда. Поэтому я не сразу понял причину. Как-то сумел «собрать» тройной аксель, но еще до прыжка, когда только заходил на него, четко осознавал масштаб проблемы: ехал на перебежках, прожимал ногу, вдавливал ее в лед, но ботинок совершенно не держал. Приходилось удерживать себя на приземлениях мышцами и голеностопом. Все это, к сожалению, сильно влияло на концентрацию. И как следствие – на элементы.

- Если бы с ботинком было все в порядке, вы стали бы после неудачи на четверном лутце перестраивать программу, меняя изначально задуманный порядок прыжков и каскадов?

- Конечно. У нас всегда заготовлено несколько вариантов – без этого фигуристу нельзя. Если, допустим, не совсем получается первый лутц, и не удается исполнить с ним каскад, значит, прыжок цепляется ко второму. Ну и так далее. И я, выходя на старт, внутренне всегда готов к любому варианту развития событий. А вот то, что сломается ботинок, просчитать не сумел. Обидно ужасно. Потому что мы проделали огромную работу со всей нашей командой, и я был готов к прокату на сто процентов.

- Как отреагировала на прокат ваш тренер Светлана Соколовская?

- Поддержала. Выразила надежду, что это – в первый и последний раз. Таких прокатов у нас прежде действительно не случалось. Бывали ошибки, но чтобы так…

- О чем вы думали после того, как лучше всех исполнили короткую программу?

- Было состояние спокойного удовлетворения. Быстро заснул, хорошо выспался. Вообще не думал о том, как буду катать произвольную.

- А мысли о том, что это – олимпийский отбор, приходили в голову?

- Нет. Я заранее настроил себя на то, что отбор на Игры у нас будет происходить на чемпионате Европы.

- Год назад не так много людей считало вас претендентом на место в олимпийской сборной. А в этом сезоне, напротив, все были уверены в том, что вы – один из основных претендентов на поездку в Пхенчхан. Как можно было не думать об этом?

- Я правда не думал. Был сосредоточен на том, чтобы отобраться на чемпионат Европы. Да и сейчас намерен готовиться именно к этим соревнованиям. По поводу Игр мне пока сказать нечего.

- В прошлом сезоне вы разучивали четверной лутц и справились с этой задачей. Сейчас пробуете выучить что-то еще?

- Да, но пока не вижу смысла об этом рассказывать.

- А какой из прыжков чисто технически дается вам проще?

- Я пробовал почти все четверные, кроме риттбергера – этот прыжок требует правильного психологического подхода. Он «реберный», требует очень точного отталкивания, если немного не так на него зайти, то и с тройного, бывает, слетаешь. Так что если мы в конце сезона поставим задачу выучить еще один новый прыжок, будем пробовать разные варианты и ориентироваться на то, что будет лучше получаться.

- Вы учите новые прыжки в конце сезона?

- В начале бывает много соревнований, они идут друг за другом, и учить прыжки просто нереально. В середине сезона соревнования становятся более значимы, и на разучивание чего-то нового тоже не хватает времени. Тем более что четверные достаточно травмоопасны. А вот в конце сезона время есть. Поэтому все и учат новое в это время. Весной или на летних сборах.

- После отдыха вы долго втягиваетесь в работу?

- Не слишком. Конечно, какие-то навыки уходят, бывает, что на сложный прыжок становится страшновато заходить, не все сразу получается, но тут главное не торопиться. Тогда все быстро встает на места.

- Леонид Моисеевич Райцин, с которым вы занимаетесь специальной физической подготовкой, еще во времена работы с Ильей Куликом уверял, что при правильной подготовке тела фигурист может выполнять и четыре, и пять оборотов. С вами он подобные разговоры ведет?

- Иногда такие темы поднимаются, но чаще диалог сводится к текущим задачам: что нужно закачать, какие качества подтянуть. Помню, во время одной из тренировок мы с ним смотрели выступления мужчин в финале Гран-при, и он сказал в чей-то адрес, что если немножко поработать с этим спортсменом, можно пробовать пятерной прыжок. Но о ком именно шла речь, я даже не вспомню. Но сам понимаю, что рано или поздно кто-то из спортсменов обязательно попробует сделать пять оборотов.

- Считаете, это реально?

- Ну, прогресс ведь не стоит на месте?

- Вам хотелось бы прыгнуть четверной аксель?

- В ближайшее время точно нет. У меня и тройной-то шел тяжело. Я очень долго его учил. Случалось, что на голову приземлялся.

- Было такое. На чемпионате России в Сочи – перед Олимпиадой. Или четыре, или пять лет назад. Даже ото льда оторваться не успел - встал на левую ногу и улетел непонятно куда.

- Ваш тренер рассказывала, что в этом сезоне основное внимание вы уделяли не только прыжкам, но и шагам. Для вас эта работа сложна?

- Да. Я видел, что «проседаю» в этом плане в сравнении с другими ребятами, поэтому мы действительно много занимались тем, что добавляли в программу новые связки, переходы. По отдельности они не слишком сложны, но собрать все шаги в сочетании с прыжками нелегко. Но в короткой программе это у меня уже получается.

- Кроме фигурного катания в вашей жизни что-то существует?

- Я сознательно сделал акцент на данном этапе своей жизни только на то, чтобы кататься.

- А что бы вам хотелось – кроме спорта? Завести собаку, сделать татуировку, научиться играть на гитаре, исполнять рэп?

- Татуировки делать не буду. Мне нравится, смотреть на чужие картинки, встречаются очень красивые, но на своем теле я не хочу видеть никаких узоров. А вот собаку хочу очень. Это реально большая мечта, с детства – завести либо хаски, либо немецкую овчарку. Когда я был совсем маленьким, у бабушки с дедушкой была такая – ее звали Джеком. Я приезжал не так часто, всего на месяц в году, но в памяти отложилось, что было очень классно.

- Что мешает завести собаку сейчас?

- У мамы аллергия на шерсть животных, поэтому пока реализовать мечту не получается.

- Вы не устаете от того, что вся жизнь очерчена достаточно жесткими рамками, внутри которых все подчинено достижению результата?

- Я потом успею нагнать то, что упустил. После.