Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

После финиша мужской эстафеты российские гонщики покинули стадион, так и не приблизившись к журналистам. Следом за Виктором Майгуровым, Сергеем Рожковым и Павлом Ростовцевым ушли и тренеры. Их можно было понять: никогда еще наши биатлонисты не оставались в этой дисциплине без медалей. Мы выигрывали эстафету до 88-го, в Альбервилле и Лиллехаммере завоевали серебро, в Нагано - бронзу. В Солт-Лейк-Сити оказались четвертыми. Хотя надежда на лучшее не покидала болельщиков до последнего этапа, на котором за Россию бежал и стрелял чемпион мира Павел Ростовцев.

В коридоре смешанной зоны остановился лишь Сергей Чепиков:

- Вы сами видели, нам чуть-чуть не хватило. В одном месте - пять секунд, в другом - десять. И в сумме это вылилось в довольно посредственный результат. Остальные команды сработали гораздо техничнее. Может быть, лучше угадали со смазкой, лыжами. Еще и погода такая непредсказуемая.

- Слышала, именно в такую погоду и с лыжами, и с мазями лучше, чем кто-либо другой, угадывают норвежцы.

- Какие-то особые смазки у них действительно есть. Это сегодня решало многое. Для них и погода привычнее - скандинавская, можно сказать. Если бы лыжня осталась жесткой, как в предыдущие дни, думаю, по-другому все сложилось бы.

- Можете прокомментировать свой этап?

- Я допустил два промаха стоя - в этом моя основная вина. А по дистанции проиграл не так уж и много. Психологически и я, и Паша были не в лучшем состоянии. Он к тому же взял с самого начала слишком высокий темп, стремился во что бы то ни стало догнать соперника на втором круге. И не справился - пошли эмоции, а они всегда только мешают. Видимо, помешали и мне. Не могу сказать, что стрельба стоя у меня идет хуже. Просто все некстати сошлось. Тяжелый ход, ноги тяжелые. А стрельба стоя во многом зависит от состояния ног. Чуть добавил - и в стойке начинаются проблемы.

- Не было ощущения, что, пока готовились, просто пересидели в Солт-Лейк-Сити и начался закономерный спад?

- Все здесь готовились примерно одинаковое время. Те же норвежцы. Перед Играми у нас один совместный с ними тренировочный сбор был - все шло нормально.

- Но ведь был момент, когда при равном количестве промахов вы уступали норвежцам больше минуты. Получается, они недосягаемы именно на лыжне?

- Не сказал бы. Решающую роль, с моей точки зрения, сыграли другие причины.

- Не жалеете, что вернулись в биатлон?

- Нет. Год был интересный. Обидно, что не получилось здесь. И сам расстроен, и болельщики.

- Когда появилось чувство, что не получилось? После того, как передали эстафету Ростовцеву?

- Нет. Верил, что все еще поправимо.

- И что теперь? Будете продолжать выступать?

Российским тренерам можно было только посочувствовать: до приезда в Солт-Лейк-Сити биатлонные команды намеревались завоевать пять медалей разного достоинства. Получилось три: золото Ольги Пылевой, бронза Майгурова и женской эстафетной четверки. И ведь в каждой гонке медали были совсем близко - ускользали из-за единственного промаха. В одной и той же гонке фантастически удачная стрельба непостижимым образом сочеталась с абсолютно провальной. Это, как правило, вопрос не готовности, а нервов.

Нервы же российской команде в Солт-Лейк-Сити истрепали, как никакой другой. Достоянием общественности стал лишь один случай - с допингпробой Ростовцева, взятой перед самым стартом. Но ведь точно так же кровь брали у Куклевой, Ишмуратовой, еще у нескольких спортсменов. Последним стал Майгуров: его повели на контроль сразу после эстафеты. Президент международного Союза биатлонистов (IBU) Андерс Бессеберг ответил на протест, поданный российскими тренерами по поводу Ростовцева, лишь в среду вечером. В его письме не содержалось ни единого вразумительного объяснения. Проигнорировали руководители IBU и просьбу объяснить, почему кровь берут лишь у российских спортсменов. Или хотя бы показать протокол допинговой жеребьевки.

При том, что руководитель российской спортивной делегации Виктор Маматов - один из вице-президентов Союза, такое отношение выглядит по меньшей мере странным. Для нас, журналистов. У ребят же, которые сделали в Солт-Лейк-Сити все, что могли, в душе осталось лишь одно чувство: по большому счету они никому не нужны.