Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Добиться хотя бы получасового «окошка» для беседы с Третьяком накануне внеочередной отчетно-выборной конференции, где знаменитому вратарю предстояло быть избранным на пост президента ФХР, оказалось физически невозможно. Лишь за два дня до этого он позвонил сам:

- В половине девятого вечера еду в аэропорт. Если вы перезвоните в это время, сможем поговорить по телефону. По-другому, к сожалению, не получится. Но у нас будет около часа.

- А если я просто подсяду к вам в машину?

- Идет. Записывайте адрес.

УШЕЛ, ПОТОМУ ЧТО УСТАЛ

Третьяк улетал в Норильск. Точнее - в Дудинку. От Норильска - вертолетом, а там (как он в шутку уточнил) - «на оленях». К месту проведения традиционного детского спортивного праздника.

- Вы уж извините, что я все эти дни отказывался от интервью, - сказал Третьяк, едва я села в машину. - У меня сейчас дефицит времени на то, чтобы подготовить программу, с которой я должен выступить на конференции ФХР. Каждая секунда на счету. Надо было успеть хоть тезисно разобраться в этом хозяйстве. Я же не ожидал, что оно на меня свалится...

- Мне вообще казалось, что вы не особенно рвались остаться в хоккее, когда в 1984-м закончили играть.

- Откровенно говоря, особых вариантов трудоустройства тогда и не предлагали. Мне было 32 года, и к тому времени я выиграл в спорте все, что только было можно. Участвовал в четырех Олимпиадах, трижды завоевал золото, был десятикратным чемпионом мира. Но чувствовал, что устал. Прежде всего психологически. Мы ведь практически постоянно находились на сборах. У жены из-за этого были нервные стрессы, а дети меня толком и не видели, потому что я никогда со сборов не убегал, и все прекрасно знали, что никогда себе такого не позволю. Вот и получалось, что я практически не отдыхал. А ведь все время надо было выигрывать.

Естественно, меня пытались отговорить заканчивать карьеру. Я сказал: «Хорошо, останусь. Но дайте мне возможность хоть немного больше времени бывать дома, с семьей. Я не курю, не пью, то есть за режим тренеры могут быть абсолютно спокойны». Но Виктор Васильевич Тихонов стоял на своем: «У меня дисциплина для всех одна». Тогда я и решил закончить со спортом.

Почти сразу получил предложение уехать играть в «Монреаль». Давали один из лучших контрактов по тем временам. Но в Канаду меня не отпустили. Как потом узнал, в Москву дважды приезжали менеджеры клуба, но им сказали, что у меня папа - большой военачальник (действительно, такой военачальник, мой однофамилец, служил тогда в Дальневосточном округе) и что, мол, я сам никуда не хочу уезжать, чтобы папу не расстраивать.

В общем, обманули канадцев, и никуда я не поехал.

Соответственно, стал думать, что делать дальше. В свое время я окончил Военно-политическую академию - вот и пошел работать в ЦСКА. Сначала был в международном отделе, потом стал замполитом отдела спортивных игр, где под моим началом оказались и футбол, и хоккей, и баскетбол, которыми тогда руководили величайшие тренеры. Тарасов, Гомельский... За футбол я даже выговор получил, когда ЦСКА в первую лигу вылетел.

НЕВЫЕЗДНОЙ ПОСЛЕ ПОЕЗДКИ В ЧИКАГО

Но через какое-то время понял, что мне эта работа не нравится. Ушел в спорткомитет Министерства обороны. И служил там уже в ранге полковника.

А в 1989 году меня выбрали в Международный зал хоккейной славы. Пригласили на церемонию и в какой-то момент поинтересовались, не смогу ли я поработать консультантом с командами НХЛ. Всего-то надо было для этого три раза в году в Канаду или США приехать. Я сказал, что в принципе свободен и могу приезжать в любое время.

- Не удивляло тогда, что предложение поработать на хоккей вам сделала не Россия, а Канада?

- В те времена так со многими происходило. Может, боялись, что я чье-то место займу.. Хотя за год до этого - перед Олимпийскими играми в Калгари - ко мне обращался Тихонов. Просил поработать с вратарями. Ради этого меня тогда даже со службы отпускали - почти три недели ежедневно ездил в Новогорск, где находилась сборная. Но в Калгари взяли не меня, а Александра Пашкова - был такой хороший вратарь, за «Динамо» играл, за «Крылья». После Олимпиады ему даже благодарность отдельную вынесли - за подготовку вратарей.

- Вас это задело?

- Жена тогда расстроилась сильно. Никак не могла понять: как же так, я работал, а мне даже спасибо не сказали.

Ну а когда первый раз выехал в Чикаго, получив перед этим, как полагается, разрешение собственного начальства, кто-то написал, что я заключил там долговременный контракт и вообще собираюсь остаться. В результате сразу по возвращении в Москву меня сделали невыездным.

Для меня это было дико. Я ведь 12 лет входил в комиссию спортсменов МОК - ту самую, где сейчас работает Александр Попов. Более того - был самым первым российским представителем, которого в эту комиссию избрали. Как раз вскоре должен был с принцем Альбером ехать в Лиллехаммер - проверять, как идет подготовка к Играм-94. С такой же проверкой за два года до этого мы вместе инспектировали Альбервилль. А тут первый замминистра обороны не разрешает мне выехать за пределы страны!

На этом, собственно, моя служба в армии и закончилась. В тот же день написал заявление и положил начальству на стол. Хотя понятия не имел, куда идти, - зарплата 104 рубля была. И все.

Повезло, что довольно скоро мне предложили работу канадцы: я стал представителем компании «Бомбардье», производящей снегоходы. Параллельно устраивал летние хоккейные школы по всему миру, проводил мастерклассы для вратарей в Норвегии, Швеции. Надо ведь было как-то жить.

МНЕ КРИЧАЛИ: «ТЫ ПРЕДАЛ РОДИНУ!»

- Как получилось, что вы снова стали сотрудничать со сборной России?

- Эту работу перед Играми в Нагано мне предложил президент ФХР Александр Стеблин. Тот период вообще был тяжелым. Николай Хабибулин отказался играть за сборную, Евгений Набоков не мог, потому что был заигран за Казахстан, и в команде образовалась вратарская дыра, которую любым способом надо было заткнуть. Вот меня и попросили помочь. Я много работал с Мишей Шталенковым, ездил с командой в Нагано, где мы выиграли серебряные медали.

Перед следующими Играми меня попросил поработать с вратарями Вячеслав Фетисов. С его сборной я был в Солт-Лейк-Сити. На Кубке Канады работал с Юрзиновым и Билялетдиновым. Для меня это был очень большой и ценный опыт. А потом я принял решение пойти в депутаты.

- Наверное, после пятидесяти с человеком что-то случается. Он как бы прозревает, перестает думать только о себе. Со мной, во всяком случае, произошло именно так. Никто меня в депутаты не толкал, я все решил сам. Захотелось успеть сделать что-то для страны. Тем более избирался я от Саратова и понимал, что могу реально помогать живущим там людям.

- В ходе предвыборной борьбы много нового о себе узнали?

- О-о-о... Хотя в сравнении с другими в мой адрес не так много гадостей говорилось - не за что было ухватить.

Вообще бороться было сложно. 17 человек на одно место! За полтора месяца я провел 250 выступлений - в среднем по девять в день. Встречался с избирателями, разговаривал. Боролся, как за хоккейное золото, - еле-еле прошел.

Об этом периоде можно целую книжку написать. Когда-нибудь, наверное, напишу. Чтобы люди знали, как это было . Как я выходил на трибуну в форме полковника Российской армии, с орденами и медалями на груди, а мне с двух сторон кричали: «Ты предал родину»... Или когда перед самыми выборами в прессе вдруг появлялись публикации о том, что я собираюсь руководить страной из Канады... Да никогда в жизни я в Канаде не жил. Ни собственности там нет, ничего.

Жутко обидно было все это выслушивать. Когда за сборную играл, так «свой» был. А тут вдруг сразу врагом стал. Сегодня-то я могу спокойно смотреть в глаза каждому саратовцу - вложено около 110 миллионов рублей инвестиций в спортивное строительство, восстановлен бассейн, строится стадион, три ФОКа (физкультурно-оздоровительных комплекса. - Е.В.), и это при том, что за предыдущие 20 лет в Саратове вообще не было построено ни одного спортивного объекта. Пошла помощь в медицинские учреждения, в детские дома. Две «скорые помощи», приобретенные хоккеистами, по городу бегают. Но все это очень тяжелая работа, завидовать нечему.

- С Канадой у вас по-прежнему самые теплые отношения?

- Я уже девять лет возглавляю Общество российско-канадской дружбы. Отвечаю за парламентские связи между нашими странами в Думе. Не так давно получил уведомление, что меня награждают одним из высших государственных орденов Канады «За заслуги» - никто из россиян никогда еще такой награды не получал. Наверное, решили дать орден за то, что я их столько раз обыгрывал...

ДАЖЕ ДЕТИ МЕЧТАЮТ СЕЙЧАС ИГРАТЬ ЗА «КАЛГАРИ»

- Каким образом возникла идея возглавить федерацию хоккея?

- Мне много раз это предлагали. И Фетисов - года три назад, и нынешний президент ФХР Александр Стеблин. Прямо сказал: «Тебе бы я свое место уступил». Но я отказывался не испытывал никакого желания взваливать на себя все это хозяйство. Даже когда этот вопрос первый раз был поднят в администрации президента, я честно сказал, что прекрасно понимаю, какое положение сейчас с хоккеем у нас в стране, но что у меня есть своя работа, которой мне вполне достаточно.

- Что же заставило изменить точку зрения?

- Разговор на эту тему возникал не единожды, и в конце концов я сказал, что могу согласиться только в том случае, если высшее руководство страны действительно будет помогать.

- Как вы себе это представляли?

- Попечительский совет федерации, в который вошли бы высшие государственные руководители. Гарантированное финансирование. Это не главное требование, но одно из необходимых. Посмотрите, что сейчас происходит у нас в футболе. Нашли же возможность и стадионы строить, и по телевизору игры показывать. А в хоккее до сих пор официальные премиальные за победу в чемпионате мира составляют семь тысяч долларов. За серебро - 3500. А за бронзу - две. Это нормально? Зарплаты в клубах действительно высоки. Но если игрок получает в клубе 300-400 тысяч долларов в год, то неужели за две тысячи он будет ломаться?

Вот почему у нас в сборной такое положение. И не только в сборной. Когда я встречаюсь на детских турнирах с маленькими детьми и спрашиваю их, за какие команды они мечтают играть, то слышу что один хочет за «Нью-Йорк», другой за «Калгари». Никто, понимаете, никто не стремится играть за Россию.

Я же хочу, чтобы выступать за сборную снова стало честью. Как это было в мое время. Если игрок попадал в сборную, он уже мог считать, что главная цель в жизни достигнута. Если еще и звание какое-то выиграл... А сегодня, к сожалению, некоторые клубы вообще не хотят отпускать своих хоккеистов в национальную команду. Или делают все для того, чтобы игрок сам отказался. Значит, должен быть стимул?

В принципе я могу понять тех, кто играет сейчас. Хоккеисты ведь живут очень «коротко», как и вообще спортсмены. Большинство ничего другого делать просто не умеют. Получается, могут что-то заработать только за то время, что играют.

БОЛЬШУЮ РОЛЬ СЫГРАЛ ТУРИН

- Означает ли ваше согласие баллотироваться на пост президента ФХР, что гарантии «сверху» были получены?

- Да. Большую роль в этом сыграла Олимпиада в Турине. Ведь президент России действительно хотел туда приехать на финал. Знаю, он очень болел, переживал, хотел, чтобы именно наши хоккеисты стали лучшими. Да и не он один. Народ-то у нас честолюбивый. Я вспоминаю, какое ликование было, когда футболисты наши на чемпионат мира попали. А когда проиграли, так те же самые болельщики в центре Москвы крушить все начали.

Это, кстати, характерно не только для России. Фанаты есть фанаты. Просто хочу сказать, что спорт сегодня очень объединяет людей. Чемпионат России - ерунда. А вот Олимпийские игры, чемпионаты мира - совсем другое дело. Люди готовы ехать за тридевять земель, чтобы поболеть за свою страну. И искренне хотят, чтобы их страна стала самой лучшей. Получается, именно мы, спортсмены, заставляем всю нацию смотреть, болеть, гордиться.

Никто в этот момент, поверьте, не думает о деньгах. Это духовность нации. Но возродить эту духовность можно только победами. Когда страна проигрывает - все плохо и все плохие. Вспомните, сколько лестных слов было сказано, когда наши хоккеисты в Турине выиграли у канадцев. И что началось, когда проиграли финнам. В спорте всегда так было: от любви до ненависти один шаг.

- А о чем говорили в Госдуме во время Олимпийских игр?

- Болели все сильно. Знаю множество людей, которые вообще не интересуются спортом, но Игры смотрели и они. Не могли не смотреть.

Хотите, один эпизод расскажу? Меня, как я всегда считал, трудно чем-то удивить. Все-таки четыре Олимпиады как игрок прошел, две - как тренер. Женскую лыжную эстафету мы с женой смотрели с самого первого этапа, где бежала Наташа Баранова, которая, как потом выяснилось, должна была совсем другой этап бежать, поэтому и проиграла много. Весь этот накал, когда наши сначала проигрывали, потом стали нагонять, а на последнем этапе стали отрываться, был настолько велик, что мы с женой прямо перед телевизором начали молиться - просили Бога, чтобы наши девчонки выдержали. А когда они выиграли, мы с Татьяной бросились друг к другу, начали обниматься, целоваться - до слез.

Жена у меня к лыжному спорту никакого отношения никогда не имела, да и от себя я ничего подобного не ожидал. Подумал тогда: сколько же людей, которые никогда лыжи в руках не держали, точно так же сейчас ликуют и плачут перед экранами. Видят эту невероятную борьбу, преодоление себя. Сколько мужества, героизма было в этой эстафете ради того, чтобы вот так, с флагом своей страны в руках, пересечь финишную черту.

- А какую реакцию лично у вас вызвало поражение хоккейной сборной?

- Шок. Не ожидал такого. Был уверен, что мы будем играть в финале и биться за золото.

- После матча с Канадой?

- Не только. Наша команда ведь выиграла не только у них, но и у американцев. А это хоккеисты, которые просто так ничего не отдадут - бьются до конца. Особенно с Россией.

- Еще с тех, «ваших» времен?

- Да. Сейчас, к примеру, в хоккейных кругах вынашивается идея, чтобы обладатель Кубка европейских чемпионов сыграл с обладателем Кубка Стэнли. Возможно, такой матч удастся провести уже на следующий год. Так американцы и канадцы уже высказали пожелание, чтобы их соперниками обязательно были русские.

- Но уж вы-то не могли не видеть, насколько четко и организованно играет в Турине финская сборная и насколько может быть опасной?

- Видел, естественно. Хотя этому как раз не удивлялся. Знал, что практически все команды, кроме нашей, проводили летние сборы, у них уже имелись какие-то наигранные схемы. Я, кстати, думаю о том, чтобы в сентябре провести сбор в Америке или в Канаде для всех наших легионеров, которые потенциально могли бы играть в российской сборной. Провести на таком сборе тренировки и по хоккею, и по атлетической подготовке.

Все равно игрокам в это время надо где-то тренироваться - они даже собственные деньги за это платят. А я бы собрал их где-нибудь в центре страны, в городе типа Чикаго, чтобы всем несложно добираться было. Мне действительно хочется это сделать, чтобы ребята наконец почувствовали, что их помнят, уважают, думают о них, готовы заботиться, помогать. Чтобы они не забывали, что они - наши. Понимаете?

ВЕРШИНА НАШЕГО ХОККЕЯ

- Мы с вами плавно подошли к тому, что называется «программа». С чего вы собираетесь начать свою деятельность на посту президента ФХР?

- Очень много надо сделать. Укрепить клубы - они не все сильные. Но самое главное сборная. Вершина нашего хоккея...

- ...в которой - простите, что перебиваю, - постоянно имеют место какие-то дрязги и сведение счетов. Возможно, я рассуждаю как человек иного поколения, но считаю, что игроки вообще не должны обсуждать действия тренера, если уж дали согласие с этим тренером работать, равно как и наставника не украшает стремление перекладывать вину за поражения на команду. Думаю, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

- И от тренеров, и от игроков я буду требовать прежде всего взаимного уважения. У нас сейчас не советское время. Тогда было немало хорошего, но все игроки были в какой-то степени «болванчиками», пусть это и звучит грубо. Если тренер что-то говорил, его действия не обсуждались. Те, кто обсуждал, тут же попадали в немилость.

Тренер, безусловно, главная фигура. Не будет его - не будет и результата. Но сегодня мы живем в другом мире. В котором, для начала, хоккей разделился на две части - НХЛ и Россия. А этого разделения быть не должно. Игнорировать легионеров нельзя. Хотим мы или не хотим - это наши игроки. А НХЛ - ведущая лига мира. Сколько бы мы ни выращивали игроков в России, они все равно будут стремиться туда и уезжать туда. Запретим - начнут убегать. Значит, нужно думать и о том, чтобы создать контракты, которые уважали бы в НХЛ. Это тоже непросто. Но выполнимо. И, конечно, надо договариваться, вместо того чтобы вставать в позу. Считаю, что даже плохой мир всегда лучше, чем война.

Я постоянно думаю о том, что нужно и можно сделать, чтобы люди рвались в сборную так, как рвутся в свои команды шведы, финны. У нас же кто-то обижен на Стеблина, кто-то - на Тихонова, кто-то - на федерацию в целом. С одной стороны, я могу их понять. Те, кто играет в других странах, привыкли к хорошей организации вплоть до мелочей. Если игрок на каток на такси приехал, ему тут же по чеку эти деньги возвращают. У нас же, заплатив две тысячи долларов за авиабилет, потом не можешь два месяца эти деньги обратно получить. В мужской команде некоторые хоккеисты еще за Нагано премиальные не получили. Это нормально? Деньги, которые были выделены, сгорели в банке. Кто-то успел их снять, кто-то - нет. Но это не проблема игроков. Уж если государство берет на себя обязательства, они должны быть выполнены. Любым путем. Атак, получается, виноватых нет, а обида жива до сих пор.

С другой стороны, нельзя обижаться на страну. По сути, это означает обижаться на людей. Тех, которые стоят на улице и торгуют цветами. Или добывают нефть. А ведь они жаждут увидеть победу России.

В следующем году чемпионат мира пройдет в Москве. Надо сделать все для того, чтобы объединиться. Среди спортсменов ведь существует определенная солидарность. Как и среди тренеров. И моя главная цель - объединить и тех и других. Объединить ради одной цели - победы под флагом российской сборной. Я ведь не один такой, кто хочет, чтобы у России была сильная сборная. Этого все хотят. Просто надо найти правильный путь, чтобы это сделать.

НЕ ВСЕ ТАК ПЛОХО

- Вторая больная тема - кадры. Сами посмотрите: в российском футболе одни иностранцы, начиная от игроков и заканчивая главным тренером сборной. В хоккейные клубы едут чехи, канадцы... А где наши-то? Мы же всегда славились именно тренерской школой. Я сам читал лекции по вратарскому искусству в московской школе тренеров, когда мне было 25 лет. Меня Тарасов заставлял их читать.

Сейчас, пока еще живы наши хоккейные олигархи - Тихонов, Юрзинов, Майоров, Старшинов, надо использовать весь их опыт, знания. Представляете, какое количество людей они могли бы научить? Есть школа в Санкт-Петербурге - единственная на всю страну, но у нее нет ни филиалов, ни денег, чтобы нормально работать.

- Так, может быть, не так плохо, что на данном этапе футбольные и хоккейные клубы прибегают к помощи тренеров-иностранцев? Если тот же Гус Хиддинк выведет футбольную Россию на более высокий, нежели сейчас, уровень, болельщики будут только счастливы. Равно как и фанаты магнитогорского «Металлурга», где с хоккейным клубом начал работать Дэйв Кинг.

- Надо еще посмотреть, что из этого получится. Дай бог, чтобы получилось. Конечно, приятнее, когда тренер свой. Но что поделаешь, если своих нет? Так всегда было: если в деревне у тебя нет девушки, ищешь на стороне. Сами, наверное, виноваты, что до этого дошло. Но нам ведь нужны кадры не только для первой сборной, но и для второй, и для женской, и для клубных команд. Женский хоккей олимпийский вид, во всем мире в него играют, а у наших девчат даже детской школы нет. Я, например, вообще не понимаю, откуда там игроки берутся.

В то же время не все так плохо. Все-таки в этом году много сделано. И кубок европейских чемпионов выиграли, и молодежная команда в финале чемпионата мира была. Нельзя сказать, что совсем уж отстали. Многие клубы играют на хорошем уровне. В Москве настоящий хоккейный бум, 23 катка построено. У меня у самого внук в хоккей играет. Постоянно расширяется география. Я не первый год провожу для детских команд Кубок Третьяка и знаю, о чем говорю. Соревнования проходят в Петербурге, Тюмени, Твери, Омске, Саратове, Казани, потом все лучшие приезжают играть в Москву, причем сибирские команды обыгрывают даже московские клубы.

Но этот турнир я делаю сам, на свои и спонсорские деньги. А заниматься подобной работой, на мой взгляд, должна федерация. Нужно давать мальчишкам возможность выступать впервенствах России не с 16 лет, как сейчас, а с 11. Тогда у нас будут гораздо активнее играть регионы.

Хотя, если сравнивать с той же Канадой, там на страну 2300 катков. А у нас 145. У них летом работают тысячи школ. И для нападающих, и для защитников. В каждой команде НХЛ есть тренер, который занимается только вратарями. А у нас сплошные проблемы. В высшей лиге всего пять российских вратарей, остальные иностранцы. Вот и получается, что за сборную на ближайшем чемпионате мира, кроме Соколова - дай бог ему здоровья, - просто некому играть. Набоков - в Кубке Стэнли, Брызгалов - тоже. У Хабибулина травма.

Я, кстати, хочу создать в Москве свою школу. Земля под строительство стадиона уже выделена. Нашли спонсора. Думаю, через год-два школа будет уже постоянно действовать. Но нужно строить еще больше, заинтересовывать губернаторов. Ведь что такое хоккей? Тот же самый здоровый образ жизни.

- А где взять деньги?

- Если будет создан попечительский совет, то наверняка можно сделать так, чтобы в хоккей пришли серьезные бизнесмены. И деньги пошли бы на развитие всего того, о чем я сказал. Тогда можно будет говорить о результате. Сейчас ни одна команда российской суперлиги, как вы, наверное, знаете, не окупается. На Западе ситуация иная. Там большие дворцы, другие цены на билеты, телевидение... У нас же прибыль в лучшем случае покрывает 15 процентов расходов, остальное идет«в минус». Да и телевидение показывает хоккей не так часто. Одно время все трансляции были только ночью. Когда не то что мальчишки, взрослые давно спят. Если эту ситуацию не изменить, то фирмы, которые дают деньги, могут ведь и перестать их давать. Значит, надо и здесь думать, как заинтересовать людей вкладывать деньги в спорт, сделать им какие-то налоговые послабления. Это тоже огромный вопрос. Хотя определенные предложения в правительство уже внесены.

Конечно, все это непросто. Но если шанс выпал, почему не попробовать им воспользоваться? Ко мне сейчас даже на улицах подходят, поддерживают. Говорят: «Очень на вас надеемся». Я не Бог, конечно, но постараюсь.

ПОНИМАЮ, НА ЧТО ИДУ

- Знаю, вы встречались в Новогорске с тренерами сборной. О чем говорили?

- Интересовался их проблемами, спрашивал, какую помощь могу оказать. Сказал, что готов подключиться к решению любого вопроса, несмотря на то, что еще не являюсь никаким официальным лицом.

- Кстати, в ФХР в каком-то качестве останется ее нынешний президент?

- Это решать не мне. До сегодняшнего дня федерация не привлекала меня ни в исполком, ни в совет. Я как бы вообще не имею к ней никакого отношения. Вести конференцию будет Стеблин, и именно конференция должна решать его судьбу. Возможно, он уже высказал какие-то свои пожелания, но я на эту тему с ним не разговаривал.

Если рассуждать по-человечески, считаю, что можно по-разному относиться к личности Стеблина, к его деятельности, поступкам, успехам и неуспехам, но, как бы то ни было, он возглавлял ФХР девять лет, причем в самые тяжелые для страны годы. Кроме этого он до 2008 года будет представлять Россию в Международной федерации хоккея. Это и опыт, и связи. Не знаю, как сложится дальше, но считаю, что взять и просто так отказаться от этого опыта неразумно.

- А не боитесь, что пройдет какое-то время, результата по каким-то причинам не будет и вас, естественно, захотят сделать крайним?

- Скажем так, я прекрасно понимаю, на что иду. Себе я больше славы не заработаю. Куда уж больше. Наоборот, могу репутацию подорвать. Но раз решил, значит, должен отвечать за свою работу. Главное, чтобы сам знал, что сделал все, что было в моих силах. А насчет страха...

Знаете, моя спортивная карьера когда-то начиналась с плавания. Правда, я постоянно замерзал в бассейне, плавать мне совершенно не нравилось, и меня отдали в прыжки в воду. В первое же занятие загнали на пятиметровую вышку и сказали, что нужно прыгнуть вниз. Как-то я все-таки прыгнул - не спускаться же было. Но до сих пор помню, какой это был ужас. Ничего страшнее, как мне кажется, в жизни быть просто не может.