|
|
|
|
|
|||
Тихонов стоял у самой воды, в плавках, на абсолютно пустом «генеральском» пляже военного санатория, отгороженном от всего мира металлической сеткой-забором. У калитки дежурила медсестра. «Он пошлет меня к черту и будет прав. В конце концов отпуск - не самое подходящее для работы время», - попыталась было отговорить себя. Вышло неубедительно. Оставалось действовать. - Виктор Васильевич! Так началось это интервью... - Мне кажется, в спорте осталось немного великих тренеров, которые не стремятся уехать за рубеж. Работать в стране, похоже, немодно. - Конечно, уехать можно. Чувствовать, что там ты более уважаем, избавиться от нервотрепки. Да и с материальной точки зрения там можно жить намного лучше. Но работать так, как здесь, за границей невозможно. Здесь больше работы, она интереснее. - Могу вас понять. Да, вы работаете, готовите команду, выигрываете - то есть постоянно видите результат своего труда. И все же в любой момент при такой миграции команда может развалиться. - Еще два года назад я говорил, что надвигается очень сложная ситуация. В хоккее век спортсмена стал короче. Раньше играли 10-15 лет, сейчас - половину этого срока. Мы стали жить по западным законам: вначале бизнес, а уж потом спорт. - Считаете, это неправильно? - Правильно - неправильно, но практика доказала: деньги в нашей жизни - это первично. - Почему тогда вы так возражали против отъезда в НХЛ первой волны ваших игроков - Фетисова, Ларионова? - Не совсем так. Фетисову, например, все документы первым подписал именно я. Но представьте мое положение: сейчас за рубеж уехало уже двенадцать человек. Это полкоманды. И ведь в каждом случае речь идет о выдающемся игроке. Впрочем, ничего не поделаешь, этот процесс остановить невозможно. Да и не нужно. Надо найти выход. - Вы его видите? - Главное, что надо сделать, и не только в хоккее, это привести наши юридические права в соответствие с международным. Возьмем контрактную систему. На Западе вы не имеете права нарушить контракт. Иначе заплатите неустойку. У нас же, если человек подает заявление по собственному желанию, то не позднее, чем через два месяца администрация обязана его уволить. - То есть, какой бы контракт не подписал спортсмен или тренер, его легко нарушить? - Верно. Поэтому нам приходится искать способы договорить с НХЛ, чтобы они не заключали контракт с игроком, который нарушил договор здесь. В Европе без договоренности с федерацией ни один игрок не может поступить, как ему вздумается. Помимо финансовых санкций, ему 18 месяцев не разрешается играть. А НХЛ - это как огромный, не подчиненный никому кооператив, где законы диктует бизнес. Например, Федорова там провели как специалиста высокого класса. И по законодательству США он имеет право на работу. - Существует и такое мнение, что ничего страшного не происходит. Уедут сильнейшие - придут другие. - Если бы спорт держался на середняках - да. Но ведь он держится на талантах. Смотрите, что происходит в хоккее. Вначале уехали ведущие - верхушка. Затем профессионалы заявили, что тридцатилетние им не нужны, давайте молодых. Раньше игрок уходит, оставляя за собой опыт, традиции. А сейчас, едва попадает в молодежную сборную, его уже берут на драфт. И он думает лишь о том, когда его тренер отпустит. Наша страна стала огромной людской сырьевой базой. А времени воспроизводство, на подготовку новых игроков нет. - Скажите, а ради чего вы работаете? Ну выиграете еще один чемпионат мира, Олимпиаду... В конце концов все это в вашей жизни уже было. Что дальше? - Будет другая команда. - И вы будете опять доказывать, что можете сделать из нее чемпиона? - Я не доказываю. Это грубо и примитивно. Я исхожу из того, что сейчас наш спорт находится в тяжелом положении. И нельзя позволить ему пасть окончательно. Поднимать придется не одному поколению. И я буду биться за это с кем угодно. - Тихонов-тренер - он демократ или диктатор? - Знаете, на Западе говорят: то, что у вас называется диктатурой, у нас - дисциплиной. Считаю, что надо быть разным. Особенно у нас. На Западе тренер отвечает только за практическую работу. Остальное его не касается. А у нас? Вы даже не представляете, с какими вопросами ко мне приходят спортсмены. Жениться или не жениться, например. Жены приходят, советуются. Ведь любые стычки укорачивают век игрока. И в жизнь он уходит озлобленный. Передо мной прошло не одно поколение, и я знаю, что тем, кому вовремя не помогли, в жизни очень нелегко приходится. Я же отвечаю за них, значит, должен думать и об этом. Хотя разговоры с игроками у меня бывают очень жесткими. - Ваше слово в команде - закон? - Должно быть законом. Точки зрения могут быть разные. Но окончательное решение принимаю всегда я. Хотя не всегда могу объяснить, почему поступил так, а не иначе. Большинство решений приходит обычно по ночам. - Или же их спускают сверху? - Было и такое. Перед Олимпиадой 80-го я хотел поменять состав. Мне не дали. А когда проиграл, то услышал: «Вы же главный тренер, должны были решать сами». И я понял, что главный тренер отвечает за все. - Скажите, после нашумевшей истории с отъездом игроков вам не стало труднее? В том смысле, что вы остались в роли проигравшего и все увидели, что подчиняться Тихонову не обязательно. Такого не произошло? - Произошло другое. Все поняли, что они - временные. Представьте себя в роли человека, который знает, что через год-два уедет и ждет этого. Изменился сам климат. Исчезла мотивация выступать за свою команду. - Вы же сами сказали, что сегодня первичны - деньги. Но я помню, как уезжала первая волна спортсменов. Все они давали многочисленные интервью, где подчеркивали, что уезжают с той лишь целью, чтобы приобрести опыт. Вот только куда они его приложат, когда вернутся? И захотят ли? - Знаете, в НХЛ играют по 80 матчей в год. При такой нагрузке до кровати бы только добраться. О каком анализе игры можно говорить? Да и после окончания контракта, если у игрока появляется возможность уехать куда-либо еще, он за нее хватается всеми силами. Ведь что такое начать здесь работать тренером? Значит стать в общий строй. А это невероятно тяжело. - Я никак не могу отделаться от мысли, что в «предотъездных» интервью ваши бывшие игроки представляли вас совершеннейшим деспотом. - Им же надо было уехать. Любой ценой. Сыграла роль и неопытность ребят. Ведь очень долгое время я их «охранял». И от журналистов в том числе. - Кстати, правда ли, что вы не разрешаете журналистам вести какие-либо разговоры с игроками без вашего ведом? - Я считаю, что если прихожу к вам, то, прежде чем войти, должен постучаться. Это же элементарно. К тому же зачем брать интервью за углом, в коридоре? Тем более у ребят, которые не имеют никакого жизненного опыта. Их слова часто бывают совершенно не так представлены и истолкованы. А игроки потом от меня прячутся, стыдно ведь. - Вы часто на них кричите? - Очень редко. Если бы вы видели мои тренировки, то сказали бы, что тренера на них нет. - А во время игры? - Там поневоле приходится - шум-то какой. Мне, кстати, часто задают вопрос, почему во время игры я всегда впереди команды, а не сзади. Дело в том, что я привык разговаривать, глядя в глаза игроку. И вижу, понимает он меня или нет. - А что вы говорите игрокам, когда дозарезу надо выиграть? - Я считаю, что выиграть всегда надо дозарезу. Мне редко прощают поражения. К спорту нельзя подходить с мыслью, что где-то тактически можно проиграть. Это рождает ущербную психологию. Не поставишь максимальную задачу - человек никогда не станет работать в полную силу. Меня часто упрекают: мол, Тихонов - максималист, только победа ему нужна. Но ведь природа человеческая такая. Я однажды спросил приятеля: «Ты когда с женой в паре в карты играешь, кричишь на нее?» Он говорит: «Да». Так что, видите, даже здесь люди всегда хотят победить. 1991 год
|
Хоккей - Тренеры
