|
|
|
|
|
|||
Еще до появления Этери в элите фигурного катания один из читателей моего блога как-то упрекнул меня в излишнем пафосе фразы - о том, что мне, как журналисту, неинтересна борьба ни за какие места, кроме первых. Написала я те слова в ходе Олимпийских игр в Ванкувере, то есть тема победителей и проигравших была более чем актуальна. На упрек же тогда я ответила, что суть большого спорта в моем понимании - это борьба за победу. Все остальное можно считать самосовершенствованием, попыткой научиться чему-либо для собственного удовольствия, но - это не большой спорт. Скорее - просто хобби. Занятие весьма уважительное, но так получилось, что сама я значительную часть сознательной жизни занималась именно большим спортом, которым в какой-то степени занимаюсь и сейчас - пишу о нем. Мне может быть интересен человек, который на данный момент десятый или 15-й, но я вижу, что он стремится быть первым и относится к своему делу соответственно. Мне может быть интересен проигравший, но лишь тогда, когда он отдал все ради того, чтобы победить. При этом совершенно неинтересен серебряный призер, который искренне полагает, что серебряная медаль - это хорошо, и уж тем более безразличны люди, которые крутятся в большом спорте без цели победить. Впоследствии я не раз думала о том, что по этой логике самым большим фанатом Этери Тутберидзе должна была стать я сама. Честолюбие тренера и нацеленность на результат были теми самыми качествами, которые невероятно привлекли меня в тренере в 2011-м, когда мы впервые встретились в канадском Квебеке на финале Гран-при, куда Тутберидзе привезла двух своих учениц-юниорок - Полину Шелепень и Юлию Липницкую. Эти две спортсменки произвели тогда настоящий фурор, выиграв золото и серебро, после чего я и подошла к тренеру с просьбой об интервью. Разговор пришлось немного отложить: Этери попросила дать ей возможность посмотреть церемонию награждения учениц, а затем и пресс-конференцию с их участием. Я же в ожидании беседы традиционно попыталась навести о собеседнице справки. И с удивлением обнаружила, что никто из коллег Тутберидзе толком не может мне ответить, в каком виде фигурного катания выступала Этери в бытность спортсменкой и каких результатов добилась. Пришлось, включив диктофон, первым делом заполнять этот пробел. - Никто меня не помнит, наверное, потому, что я каталась во времена, когда в стране началась перестройка, - рассмеялась Этери. - Сначала тренировалась у супруги Эдуарда Плинера, а затем и у самого Плинера на стадионе Юных пионеров. Начинала как одиночница, потом перешла в танцы - из-за того, что была довольно высокой. У кого я вообще только не каталась! У Татьяны Тарасовой, затем у Елены Чайковской, Натальи Линичук, Геннадия Аккермана, снова у Тарасовой. Несколько раз становилась призером этапов Кубка СССР, отбиралась в финал, но все это, конечно, не очень серьезные достижения. А в 18 лет уехала в Америку - в шоу Ice Capades. Отработала там почти пять лет. Восстановить навыки одиночного катания до такой степени, чтобы быть интересной американской публике, я уже была не в состоянии, поэтому нашла довольно сильного партнера, который когда-то катался в Питере у Людмилы Великовой, и мы с ним стали выступать как «адажио-team». В общей сложности моя американская эпопея длилась шесть лет. Уйдя из шоу, я еще год тренировала всех желающих. Работала с утра и до позднего вечера, но было ужасно скучно. Словно вся жизнь в 24 года остановилась. И, поразмыслив, я вернулась в Москву. * * * После Олимпийских игр в Пхенчхане, когда о доминировании спортсменок Тутберидзе заговорил весь ледовый мир, я часто возвращалась мыслями к тому разговору. Пыталась понять: на чем основано безудержное честолюбие Тутберидзе-тренера. Не на том ли, что сама она провела большую часть спортивной жизни в роли гадкого утенка? А может быть, дело было не только в спортивном прошлом: Этери родилась в большой многодетной семье пятым ребенком и по ее же собственным словам, была вынуждена постоянно донашивать одежду даже не за тремя сестрами, которые были намного старше, а за братом, при том, что мальчуковую одежду она всегда ненавидела. Вполне возможно, что на фоне трех старших сестер более чем удачно вышедших замуж, младшая чувствовала себя не слишком комфортно, тем более что сама, отвечая в одном из интервью на вопрос своих отношений с отцом, сказада фразу с очень глубоким подтекстом: «Он ждал мальчика. Сына...» Близкий к семье человек рассказывал мне, что самой заветной мечтой Этери было добиться в спорте чего-то такого, чтобы отец стал гордиться достижениями дочери. Просто судьба так и не дала ей этого шанса: отец, много лет тащивший на своих плечах всю семью, ушел из жизни так и не увидев громкого успеха первой из звездных учениц Тутберидзе - Юлии Липницкой. Начав работать тренером, Этери никак не могла выбраться из прежней колеи невезения. Да и кем она тогда была для профессионального мира? Фигуристка-неудачница, у которой толком не сложилось ни в спорте, ни в шоу, и не имеющая ни опыта, ни реального образования. Формально оно имелось: когда-то параллельно с занятиями в институте физкультуры в Малаховке Этери училась на хореографа-балетмейстера у Геннадия Гараевича Малхасянца в Институте современного искусства. Просто было это, по ее же собственным словам, еще до отъезда в США, когда фигуристке было всего 18 лет. В Америке же приходилось не столько учиться, сколько выживать. Как, впрочем, и в Москве. - Никто ведь меня дома не ждал, поэтому в поисках трудоустройства пришлось помаяться, - вспоминала Тутберидзе в том первом нашем интервью. - Сначала пришла к Чайковской. Была готова на любую работу, но Елена Анатольевна меня не взяла - не нашлось ставки. Потом мне отказали на стадионе Юных Пионеров, потом в ЦСКА. В итоге я приткнулась сначала на каток в Братеево, потом уехала в Зеленоград, еще через какое-то время нашлось местечко на катке «Серебряный» - именно там я набрала группу, в которой оказалась четырехлетняя Полина Шелепень. Честно говоря, я тогда искала, куда бы уехать. Задумалась об этом после того, как в моей группе произошел массовый уход спортсменов к Алексею Мишину и Марине Кудрявцевой. Льда-то было мало. «Серебряный» всегда считался хоккейным катком. Максимум на что я могла рассчитывать - на одну полуторачасовую тренировку в день. И то не всегда: в дни турниров наши тренировки обычно отменяли... В другом своем интервью Тутберидзе рассказывала о том периоде более подробно. В частности, о том, как после нескольких отказов подряд увидела в телефонном справочнике объявление «Цирк на льду». Позвонила туда, и ей сразу предложили две площадки. Одну на Таганке, где требовался тренер три раза в неделю. Вторую -- в Братеево в группу здоровья. Позже, вернувшись в разговоре к этой теме, она признается, что испытывала огромное желание доказать, что все те люди, которые отказывали ей в работе, вынудив в итоге уйти на цирковую площадку, ошиблись. И что, не испытав того унижения, никогда не стала бы тем, кем является сейчас. Перебравшись на постоянную работу в Беляево, тренер нашла свою первую золотую девочку - Липницкую. Хотя точнее будет сказать, что тренера для своей дочери нашла Даниэла Липницкая - позвонила Этери и попросила разрешения привезти дочку на просмотр. - Я сразу согласилась взять девочку к себе, - вспоминала Тутберидзе. - Дома в Екатеринбурге Юля занималась не только фигурным катанием, но и художественной гимнастикой, причем и тот и другой вид спорта давались ей достаточно легко. И я была, честно говоря, потрясена тем, что при потрясающей природной гибкости Липницкая каждый день очень много времени тратит на дополнительную растяжку. Она вообще другая. Полина, например, довольно тяжело переносила роль лидера. Когда мы повезли ее на первый юниорский финал «Гран-при», все считали, что она едет выигрывать. А она осталась второй. Через год - пятой. Как только на первые роли вышла Липницкая, Полина успокоилась и стала кататься гораздо лучше. А вот Юле, напротив, хочется быть лидером. Был период, когда я видела, что Липницкую сильно раздражает тот факт, что она никак не может выиграть у Шелепень... По сути, Липницкая стала для Тутберидзе ее счастливым билетом, пропуском в очень узкий мир элиты. В спорте вообще нередко случается подобное: ведь даже применительно к легендарной Татьяне Тарасовой можно сказать, что ее великая тренерская карьера была запущена вовсе не благодаря каким-то уникальным тренерским навыкам и умениям, а благодаря тому, что именно к этому специалисту уже будучи олимпийскими чемпионами пришли в 1975-м Ирина Роднина и Александр Зайцев. Обычно тренеры обижаются на подобные формулировки, но мне запомнился один из наших разговоров на эту тему с Алексеем Мишиным. В 2013-м тренер приехал в Москву на церемонию вручения ему награды «Персона года». Уже было известно, что к Играм в Сочи в спорт в очередной раз планирует вернуться его звездный ученик Евгений Плющенко, и я спросила наставника, помнит ли он, как Станислав Жук перестал работать с Родниной и Зайцевым, сказав, что, какого результата ни добился бы, тренируя пару, заслуга все равно будет приписана не ему, а великой Родниной? И отдает ли сам Мишин себе отчет в том, что, продолжая работать с Плющенко, находится в том же самом положении: какого бы результата ни достиг - для мира это будет прежде всего результат Плющенко, а не его тренера. На мой вопрос Мишин тяжело вздохнул: «Леночка, я давно привык трезво воспринимать непреложную истину. Сколь гениальным ни был бы тренер, каких бы успехов ни добивался, его спортсмен всегда будет богаче и знаменитее...» Похоже, что таже формулировка была актуальна в предолимпийском тандеме Липницкой и ее тренера: даже когда Юля выиграла в Будапеште свой первый взрослый чемпионат Европы, меня не покидало ощущение, что в треугольнике «Юля - Мама - Этери» Тутберидзе отведена строго дозированная роль - человека, каждое действие которого в отношении Юли находится под неусыпным контролем родительницы. С моей точки зрения, это было категорически неправильно: тогда Этери казалась мне очень профессиональным специалистом, которому я сама доверила бы собственного ребенка безо всяких колебаний. А профессионал в моем понимании не мог и не должен был работать «на коротком поводке». Не исключаю, что история с Липницкой легла отдельным кирпичиком в фундамент тренерского честолюбия. Иногда мне даже казалось, что достаточно заметное послеолимпийское пренебрежение Юлей, вынудившее в итоге фигуристку уйти из группы, это своего рода месть тренера маме спортсменки за все пережитые унижения. Не в характере Тутберидзе было глотать подобное: она сама как-то сказала, что не умеет забывать никаких обид. В том, что это на самом деле так, я имела возможность убедиться на собственном опыте. * * * Когда-то мой отец, выдающийся тренер по плаванию Сергей Вайцеховский, учил меня – совсем неопытную еще журналистку: «Никогда не обижайся на тренеров и спортсменов, что бы они ни говорили тебе в ходе соревнований. Потому что в тот момент, когда люди проигрывают главный старт своей жизни, они чувствуют себя так, словно вся их жизнь разлетается в мелкие осколки. Требовать адекватности от тех, кто находится в этом состоянии – пустое дело. Проигравшим всегда нужно время, чтобы прийти в себя» Конфликт, случившийся между мной и тренером на Олимпийских играх в Сочи, оказался классической иллюстрацией сказанного. Поводом стала неточность в одном из моих материалов - я описала ситуацию, касавшуюся участия Юлии Липницкой в командном турнире со слов тогдашнего министра спорта Виталия Мутко, с которым как раз в тот день у бригады «Спорт-Экспресса» было большое интервью обо всем, и о фигурном катании в частности. Как впоследствии выяснилось, министр был не совсем точен в формулировках, когда утверждал, что именно по просьбе Тутберидзе Юля катала обе программы в командном турнире. Возможно, что стрелки на тренера были переведены намеренно: ажиотаж вокруг командного турнира фигуристов в Сочи с заранее гарантированными олимпийскими медалями был крайне велик, в связи с чем каждый из заинтересованных лиц старался протолкнуть в состав своих подопечных, и по дошедшей до меня информации окончательное решение по составу, в котором остались по две спортивные и танцевальные пары, но всего одна одиночница, Мутко принял лично после достаточно долгих обсуждений в узком тренерском кругу. Но разбираться, кто прав, а кто виноват, Этери, естественно, не стала. В достаточно грубых выражениях она обвинила меня в том, что я намеренно исказила факты. Впоследствии я часто думала: случись аналогичная ситуация не на Играх, а на каком-нибудь другом турнире, та стычка не стоила бы выеденного яйца. Профессия журналиста конфликтна сама по себе в силу того, что подразумевает постоянное вторжение в чужое поле, да еще и с публичной оценкой происходящего. Соответственно мелких обид в ходе работы случается множество, и самое рациональное - напрямую обсудить все моменты произошедшего и, если нужно, принести извинения. В Сочи это оказалось невозможным, поскольку на пределе была не только Тутберидзе, чья ученица в тот день проиграла личный финал, но и я сама: до окончания Игр оставались считаные дни и груз очень нервных и физически тяжелых двух недель с непрерывной работой на всех соревнованиях порядком давал себя знать. Любопытно, что этот вовремя не погашенный конфликт ничуть не снизил моего интереса к Тутберидзе-тренеру. Как экс-спортсменка, я, скорее, понимала ее. Даже как-то написала в одном из комментариев, что тем, кто смотрит на людей большого спорта со стороны, хорошо бы усвоить одну достаточно простую вещь: а именно - что для тех, кто стремится стать первым, на определенном уровне результата первостепенной становится только цель. И люди либо готовы идти на компромиссы и жертвы, чтобы ее достичь, либо нет. Те, что готовы, идут не то, чтобы по трупам, но по достаточно живым телам. Не всегда извиняясь, наступая на живое. А иногда вообще не замечая, что на кого-то наступил. Судить их за это, зная всю подноготную большого спорта и больших побед, я никогда не была готова. В лице Тутберидзе спортивный мир не получил, если разобраться, ничего нового. Первопроходцем во всем, что касалось сложности, в гораздо большей степени был в свое время Станислав Жук, вниманием к каждой, пусть даже самой крошечой составляющей успеха задолго до появления Этери в тренерской компании отличалась от своих коллег Тарасова, а та же Наталья Линичук в танцах на льду ничуть не уступала честолюбивой грузинке в стремлении положить весь мир к своим ногам. Заслуга Тутберидзе была, пожалуй, в том, что она собрала все воедино и надо признать, сделала это блестяще. Но далеко не все в ее работе представлялось однозначным. Еще до Игр в Сочи Этери говорила мне: - Я постоянно пытаюсь понять, чем должен владеть спортсмен, чтобы бороться за пьедестал. И прихожу к выводу, что это целый комплекс составляющих. И вид должен быть соответственный, и определенным набором прыжков надо владеть, причем каждый из этих прыжков по заходу и выходу должен быть индивидуальным. Спортсмен не должен быть как все. В нем обязательно нужно найти что-то особенное. Чтобы человек выходил на лед, и все понимали: так катается только он. По поводу своей жесткости в отношениях с подопечными тренер тогда же сказала: - Конечно же, куда проще не ставить девочек на весы в переходном возрасте, не отбирать у них еду, не заставлять бегать кроссы… Конечно, ребенку обидно, и он очень часто ищет, кому пожаловаться. Здесь очень важно, какую позицию занимают родители. Именно они должны объяснять ребенку, что все, что делает тренер, он делает во благо. И должны понимать: раз уж пришли в такой тяжелый вид спорта, то, наверное, пришли не просто так, а за результатом. А раз так, надо уметь терпеть. Не все ведь понимают, что, если наставник кричит, значит, любит. Значит, он видит в тебе что-то такое, чего нет в других спортсменах. Я сама в своей спортивной жизни проходила через такую ситуацию. Ловила каждый взгляд, а мне делали одно замечание в неделю. Вот это действительно страшно... В том же интервью тренер сказала фразу, ставшую впоследствии ключевой: «Если родители встают на сторону ребенка, тренер в этом противостоянии всегда проиграет». * * * Эти постулаты, составляющие свод жизненных правил тренера и периодически озвучиваемые в СМИ, сами по себе были очень правильны. «...Мне ничего не остается, кроме как работать с тем материалом, что есть, и пытаться создать свой продукт. Слова «материал» и «продукт» могут очень не понравиться читателям. Но это так и есть. Та же Женя Медведева - это продукт нашей фабрики...» «...Я не знаю, что такое характер победителя и как его выковать, все это лирика. У спортсмена просто должен быть характер. Он поставил цель и должен к ней прийти. Независимо от того, болит у него что-то, устал, страшно. Без мотивации выдержать это невозможно. А мотивация тут бывает только одна — не видеть себя вне льда. Вот я, например, не представляю себя в офисе или в магазине. И у них так должно быть...» «...Если ребенок выигрывает медаль, родителям нельзя начинать думать - ну все, теперь дальше он сам. Не будет он ничего делать сам. Спортсмен должен отражаться таким рикошетом от тренера к родителям, от родителей к тренеру. Получается как раз тот самый коридор, в котором спортсмен находится и не может найти оттуда лазейку наружу. Человек ведь всегда ищет, где проще, это совершенно нормально. И как только родители начнут спортсмена жалеть, он сразу и уйдет туда, где жалеют. Не надо этого делать!..» «...Став тренером, я всегда даю спортсменам шанс вернуться. Меня часто спрашивают, зачем? Наверное, потому, что в свое время меня никто не убедил изменить решение, и это боль нереализованности осталась...» Незадолго до Олимпиады в Пхенчхане, один из моих коллег написал: «Этери продвинулась дальше всех туда, где находятся пределы женского фигурного катания. Она единственная, кто смог поставить создание фигуристок на конвейер. У Тутберидзе идеально отлажена система: есть человек, который занимается техникой прыжков, другой отрабатывает дорожку шагов, третий — хореограф. А она все это контролирует, как топ-менеджер, и добивается нужного результата. И еще у нее идет жесткая отбраковка девочек. Но те, кого Тутберидзе отсеяла, и кто перешел к другому тренеру, даже не приблизились к результатам, которые показывали раньше...». Почему же тогда столь неоднозначно воспринимали Тутберидзе в ее же собственном кругу? Ведь ради результата она действительно работала, как проклятая, требуя того же самого от других. Никогда не жалела своих спортсменов, но ведь прежде всего она не жалела себя. Возможно, причина заключалась в том, что создав собственные правила игры, Этери в какой-то степени обманывалась, искренне считая, что эти правила могут быть распространены на окружающий мир. Ведь те же самые слова о шансе вернуться, который дается каждому, подразумевали в ее устах, что вернуться человек может только в прежних кондициях и с прежней способностью работать. Что он будет по-прежнему верить в то, что не существует никакого пубертата, что нужно просто закрыть рот и не есть, как сказала однажды журналистам, повторяя, по сути, тренерские слова, Алина Загитова, а до нее неоднократно говорила Медведева. Убивая как-то время в одном из длинных рейсов, я начала читать одолженный соседкой женский роман, героиня которого объясняла подруге, что правда - это вообще крайне неоднозначное понятие. Как таковой ее просто не существует, поскольку у каждого человека она всегда своя. Ты можешь не верить собеседнику, но должен понимать: если он пытается что-то до тебя донести, то именно это он считает правдой в текущий момент и, естественно, хочет, чтобы точно так же считали все окружающие. На первый взгляд, утверждение показалось мне спорным, но, чем больше я об этом думала, тем отчетливее понимала: если начинаешь принимать слова собеседников именно в этом ключе, а не искать в каждой фразе подтекст, очень многое становится значительно понятнее и проще. Другой вопрос, что такая же собственная правда всегда имеется у окружающих тебя людей, и не факт, что она тебе понравится, будучи озвученной. Именно так все часто происходило применительно к Тутберидзе. * * * Когда в 2015-м Елизавета Туктамышева стала чемпионкой мира, ее тренер Алексей Мишин говорил мне в интервью: «Я не очень люблю «детский сад» на льду. Дело не в возрасте, не в росте и не в телосложении. Юниорскому катанию свойственны более резкие, оборванные движения. Когда такой ребенок появляется на льду, делает сложнейшую программу, заражая окружающих своими азартом, нацеленностью и эмоциями, это, конечно, здорово подкупает. Но такой эффект нельзя эксплуатировать слишком долго. Потому что хочется видеть развитие, дотянутость, красоту линий..». Примерно об этом же говорил еще один известный тренер - Рафаэль Арутюнян: «Давайте сначала определимся, чего мы хотим. Любой ценой добиться того, чтобы отдельно взятый фигурист на протяжении двух или трех лет был непобедимым, как была Евгения Медведева? Не уверен, что это правильно. Лично мне вообще не нравится идея непобедимости одного человека. Нравится идея элиты, в которой на равных борются между собой сразу несколько спортсменов. А войти в элиту можно в любом возрасте. Вы же не будете отрицать, что Каролина Костнер в свои 30 лет была спортсменкой элиты? О том же говорит пример Лизы Туктамышевой. Конечно, тяжело постоянно находиться в обстановке, где срок жизни каждого очередного лидера – два-три года, после чего его «съедает» более молодой и резвый. Поэтому я не первый год твержу о том, что детское и женское катание – это два совершенно различных вида спорта, которые хорошо бы разделить. Мне, например, после И гр в Пхенчхане стало намного интереснее смотреть на Алину Загитову, на Женю Медведеву. На то, как Женя меняется, попав в руки к Брайану Орсеру. Интересна Туктамышева, Костнер. В этом и есть смысл фигурного катания - оно должно быть разнообразным, на любой вкус». Валентин Николаев, который после отъезда в Америку проработал в этой стране более двадцати лет, смотрел на все, что происходит в российском одиночном катании, гораздо более категорично. - Я ведь тоже много лет работал в достаточно жесткой советской системе, которая была, скажем так, не слишком человечной, – сказал тренер в разговоре со мной. - В США тоже работают с тем материалом, что есть, но никто не пытается высушить человека или искусственно затормозить его развитие, контролируя каждый грамм веса. Дело не в боязни потерять ученика с точки зрения денег – такой боязни просто не существует. Но отношение к спортсмену, каким бы маленьким он ни был, там другое. Если двое взрослых разговаривают между собой, а ребенок стоит рядом и слушает, он может совершенно спокойно в этот разговор вмешаться, задать любые вопросы. У нас же сначала вокруг малыша все прыгают, а потом, когда он вырастает, говорят: «Закрой рот!» То же самое происходит на катке. Ребенку считай повезло, если тренер начинает на него орать не с первого дня. В Америке так не проработать и двух дней. - Но ведь есть вполне объяснимая логика: если стране нужны медали, а тренер эти медали исправно поставляет, значит, все, что он делает, оправданно? - спросила я Николаева. Он пожал плечами: - А почему не взглянуть на ситуацию шире? Допустим, вам нужны деньги – дома дети голодные сидят. Разве это позволяет вам пойти и ограбить банк? Нет. Но логика ведь та же. Как организатор бизнеса, Тутберидзе большая молодец: она очень успешно воспользовалась первым результатом, организовала систему. Но сама система порочна. Нельзя свести все женское фигурное катание к юниорскому, а дальше жить по принципу «хоть трава не расти». Лично я не понимаю такого потребительского отношения к детям. Сколько медалей нужно тренеру, чтобы почувствовать себя морально удовлетворенным? Своя правда имелась и у родителей фигуристок группы. Одна из мам, например, рассказывала мне уже после того, как ее дочь перестала тренироваться в группе Тутберидзе на «Хрустальном»: «Родители - это колоссальный механизм, частью которого много лет была я сама. Я ведь не дура, прекрасно понимала, что происходит. Этот механизм круглосуточно изо дня в день работает на результат, и каждый из родителей так или иначе ведет ребенка к своей вершине. Меня однажды спросили: мол, если все было так плохо, что вы оказались вынуждены уйти, что же вы столько лет молчали? А мы просто делали свое дело. Другой вопрос, что уже после ухода я много за что извинялась перед собственной дочерью. За наш сговор с тренером, например. Мы ведь загоняли ребенка в угол намеренно. Потому что человек, находящийся в углу, не имеет никакого другого выхода, кроме как подчиняться. Сказано бежать - он побежит. Сказано прыгать - он будет прыгать..» * * * История успеха Этери Тутберидзе парадоксальна тем, что, несмотря ни на какие оценки со стороны, ее невозможно раскрасить лишь белой и черной красками. Тренер всего лишь стала играть по существующим в фигурном катании правилам, а уж правила она всегда умела читать, как никто другой, находя в них мельчайшие лазейки для того, чтобы развернуть любую ситуацию в свою пользу. К этому же она всегда исподволь приучала своих спортсменов. Та же Липницкая, когда ей было всего пятнадцать лет, говорила, что Тутберидзе очень четко учит все просчитывать и быстро принимать решения: что ты прыгнул в программе, что нет, как заменить один прыжок другим, но так, чтобы не нарушить правила и не потерять баллы. «Она всем такие вещи объясняет, просто не все учатся», - добавила тогда Юля. По мере того, как у спортсменов группы росли результаты, Этери становилась все более и более нетерпимой к какой бы то ни было критике. Предпосылки были и раньше: когда от тренера стали один за другим уходить взрослые спортсмены - Шелепень, Липницкая, Полина Цурская, Адьян Питкеев, Медведева - Тутберидзе давала собственную оценку каждому из уходов, и никогда эта оценка не была в пользу тех, кто ушел. Достаточно показательной оказалась история со спортсменкой, которая в 14 лет считалась одной из наиболее перспективных юниорок группы, но покинула ее, так и не добившись каких-то заметных результатов. Чуть позже девушка дала известному спортивному изданию интервью, в котором подробно рассказывала, как устроен в группе Тутберидзе рабочий процесс. «...Ты изо дня в день с утра до вечера ты делаешь одно и то же. Нет понятия «устал, не могу». Если ты устал или у тебя травма – ты все равно выходишь и делаешь. Даже если у тебя сломаны два пальца на ноге – просто выходишь и делаешь по сто раз в день одно и то же. По двести, если понадобится. Когда я только перешла, у меня была травма. Я не знала, какая, никому не говорила. Мне было очень больно, даже не могла кроссовку надеть, пальцы были синие. Но я все равно выходила, прыгала, и… само зажило. О каких-то травмах в группе Этери Георгиевны говорят, если что-то серьезное, а вот эти мелкие – с ними просто тренируются. Взвешивание каждый день, ты не имеешь права его пропустить, как и тренировку. Твой вес может отклоняться максимум на 200 граммов. Все это вместе дает результат» То интервью очень быстро исчезло с сайта, оставшись только в печатной версии газеты. Как объяснил потом коллега, который разговаривал со спортсменкой, изданию просто пригрозили судебным иском в связи с тем, что журналист разговаривал с несовершеннолетней спортсменкой один на один, без присутствия ее родителей. Несмотря на то, что материал перед публикацией был завизирован, руководство издания решило не ввязываться в скандал, пошло на компромисс. Интересно, что та же Тутберидзе в свое время говорила о своих спортсменах: «Для спорта они все взрослые. Если мы к ним будем относиться как к детям, они у нас ничего делать не будут..» Впрочем, тренер вполне могла себе позволить вести себя так, как считает нужным, вообще не принимая в расчет чье-то мнение: сезон-2020 был начат очередными победами. Наконец-то вышедшие на взрослый уровень Алена Косторная, Александра Трусова и Анна Щербакова выиграли все три медали в финале Гран-при, затем - на чемпионате России и на чемпионате Европы в Граце. Иначе говоря, все шло к тому, что мировой пьедестал будет выглядеть точно таким же образом. А победителей, как известно, не судят. Не случайно тот же Мишин, когда в декабре 2019-го Туктамышева не смогла отобраться в команду, проиграв сразу трем совсем юным фигуристкам Тутберидзе, отреагировал предельно политкорректно: «Считаю результаты Тутберидзе выдающимися, потому что это термин, который соответствует уровню мастерства, который ее девочки демонстрируют. Сейчас Этери является наиболее яркой фигурой на небосклоне российского фигурного катания, потому говорить о моих или ее преимуществах нет смысла. В каждой системе существуют свои плюсы и минусы. Если сейчас она демонстрирует результаты, которые показывают ее девочки, значит, она лидер отечественного фигурного катания — и моральный, и спортивный...» |
«Стальные девочки» 
