Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет
Главная
От автора
Вокруг спорта
Комментарии
Водные виды спорта
Гимнастика
Единоборства
Игры
Легкая атлетика
Лыжный спорт
Технические виды
Фигурное катание
Футбол
Хоккей
Олимпийские игры
От А до Я...
Материалы по годам...
Translations
Авторский раздел
COOLинария
Telegram
Блог

Игорь и Тамара Москвины: «Лед для двоих»
Глава 1. ВЕЛИКИЕ АНТАГОНИСТЫ

С Тамарой Москвиной я познакомилась в 1991-м. Меня - впервые приехавшую на соревнования по фигурному катанию журналистку - подвел к тренеру давний знакомый фигурист со словами: «Прошу любить и жаловать».

Тамара Николаевна окинула меня мгновенным оценивающим взглядом и довольно жестко сказала: «Любить не обещаю. Жаловать придется».

Я потом еще долго ее побаивалась. Ибо почти каждая наша встреча начиналась той или иной, но неизменно суровой фразой тренера:

- Это вы пишете о том, что я постоянно работаю за границей? Я могу вам прислать расписание своей работы, и вы убедитесь в том, что дома я нахожусь гораздо чаще.

Игорь Борисович Москвин представлялся мне полной противоположностью своей супруги. Каждый раз, когда я видела тренера на тех или иных соревнованиях по фигурному катанию, в голове почему-то всплывал один и тот же дурацкий вопрос: «Интересно, можно ли с ним поссориться?».

В течение самого первого года своей журналистской работы я успела неплохо понять специфику человеческих отношений, процветавшую в этом виде спорта: слишком дружеская улыбка одному спортсмену или тренеру – тебя тут же перестает замечать другой. Любая неосторожная или недостаточно четкая фраза в газетном репортаже – в ней мгновенно начинают искать несуществующий подтекст и, естественно, его находят. И не дай бог наедине попить с кем-то кофе!!!

Пару раз обжегшись на «дружеских» отношениях и расхлебав последствия, я научилась существовать в фигурном катании, как в скафандре – никому не доверяя и никого не впуская в душу. Мелкие конфликты случались на каждом шагу и стали для меня настолько привычной составляющей фигурного мира, что я очень быстро вообще перестала обращать на них внимание. Старалась, по крайней мере.

Но в этом мире был Москвин.

Элегантный, седой и строгий. С пронзительным и очень внимательным взглядом из-под роговых очков. Не очень разговорчивый, но при этом необычайно острый на язык. Надежный, как скала. Справедливый - иногда до обидного. Но сколь бы жесткими ни были его комментарии, они ни когда не звучали унизительно для собеседника. Потому что всегда были честными.

Хотя главное заключалось не в этом. При всей кажущейся внешней суровости и неприступности тренера от него шло очень ощутимое внутреннее тепло, в ауре которого хотелось находиться постоянно.

Это тепло в свою очередь рождало уверенность: рядом с таким человеком не обидят, не ударят в спину, не станут высмеивать твои слабости и ошибки, даже если ты сам нечаянно дал такой повод.

Пожалуй, наиболее исчерпывающе это сформулировала олимпийская чемпионка в танцах на льду Наташа Бестемьянова. С ней мы как-то разговорились о прежних, еще спортивных временах, когда Москвин тренировал Игоря Бобрина, а сама Наташа – еще не жена Бобрина, а главная его поклонница и друг - изредка захаживала на тренировки одиночников. Рассказывая о Москвине, она сказала:

- Перед Игорем Борисовичем не нужно играть и притворяться. Можно позволить себе совершенно обнажить душу – он никогда не уколет. Это – такая редкость для фигурного катания...

Чем дольше на протяжении своей работы в спортивной журналистике я размышляла о личности Москвина, тем прочнее приходила к выводу: для того, чтобы всерьез поссориться с тренером, нужно быть либо очень завистливым и склочным, либо крайне агрессивным человеком.

Для всех своих учеников и коллег Москвин всегда был Шефом. Собственно, большинство коллег (все питерские тренеры – так наверняка!) выросло именно из его бывших учеников. Из тех, кого он тренировал на льду, кому читал лекции в школе тренеров и институте физкультуры. Он умел учить как бы невзначай: что-то показывая, о чем-то рассказывая. При этом никогда не выпячивал свою тренерскую роль и не жаждал славы.

Вряд ли это было от чрезмерной скромности или от желания показаться таковым. Скорее, Москвин всегда представлял собой тот редкий тип специалиста, кому прежде всего был интересен не сам результат, а процесс его достижения.

Впрочем, когда мы только познакомились с тренером в начале 1990-х, я не очень задумывалась о том, что именно отличает Москвина от его коллег. Но именно тогда поймала себя на мысли, что появляясь на катке, первым делом начинаю искать на трибунах фигуру Игоря Борисовича, чтобы присесть рядышком и завести какой-нибудь разговор.

* * *

Одна из самых первых наших бесед случилась на чемпионате России 1992 года. Было это в Челябинске. Про Москвина я на тот момент знала немного: что он сначала катался сам, а потом тренировал свою жену Тамару и ее партнера Алексея Мишина. Еще позже у каждого из них, петербуржцев, появились уже свои ученики. Параллельно с практической работой все трое защитились, получили ученые степени, стали заслуженными тренерами СССР. При этом я ни разу ни от кого не слышала фамилию знаменитого тренерского семейного тандема во множественном числе. Всегда только по отдельности: Тамара Москвина, Игорь Москвин.

Возможно, это было связано с тем, что опыт совместной работы супругов на одном льду хоть и имел в те годы место, но оказался очень непродолжительным и не очень приятным. Было это с 1980-го по 1983-й. У Тамары Николаевны тогда катались Елена Валова и Олег Васильев, у Игоря Борисовича - Лариса Селезнева и Олег Макаров. И на одной из тренировок произошел неприятный инцидент – партнеры подрались между собой.

Согласно неписанным правилам фигурного катания, приоритет на льду имеет тот, кто катается под музыку. Под музыку в тот момент катались спортсмены Москвина, и Макаров нечаянно зацепил и сбил с ног Лену Валову.

Подобные ситуации происходят на льду не так уж и редко. Но продолжение истории получилось нетривиальным: Васильев обругал Макарова и ударил по лицу. А тот дал сдачи. Да так, что сломал своему оппоненту челюсть в двух местах.

Закончилось все годичной дисциплинарной дисквалификацией для Макарова. И семейным конфликтом для Москвиных. По признанию самого Игоря Борисовича, с Тамарой они разбежались тогда в разные стороны, причем очень серьезно. И довольно много лет вообще не работали на одном льду. На этом витке совершенно раздельных тренерских взаимоотношений и произошло мое знакомство с Москвиным.

На тот самый чемпионат России в Челябинск Тамара Москвина не приехала: обе ее пары – олимпийские чемпионы Наталья Мишкутенок/Артур Дмитриев и серебряные призеры Игр в Альбервилле Елена Бечке/Денис Петров приняли решение закончить спортивную карьеру, перейти в профессиональный спорт, так что тренер, оставшись без учеников, была вынуждена переключиться на чисто менеджерские – в отношении тех же самых учеников - заботы.

Игоря же Борисовича я нашла на трибуне дворца спорта: днем раньше его фигуристы Марина Ельцова и Андрей Бушков стали чемпионами России и теперь тренер с любопытством наблюдал за танцевальными парами. На мой вопрос: «Нравится?» ответил не сразу.

- По-моему, многое в танцах – это прошедший этап. Я не хочу сказать, что второй сорт, но в какой-то мере вчерашний день. Интерпретация музыки через телодвижения, когда отсутствует техника конька, я уже не говорю о драматургии, это, на мой взгляд, примитивно.

О своих собственных фигуристах Москвин тогда сказал:

- Марина и Андрей - это, скорее, «экспортная» пара. У нас ее вряд ли сумеют оценить по достоинству. Наши судьи могут в лучшем случае сосчитать ошибки. Оценить же достоинства гораздо сложнее.

- Было бы странно не услышать от вас, тренера, упрека в адрес судей. В фигурном катании это, похоже, традиция, - сыронизировала я. Москвин же совершенно спокойно ответил:

- Это несчастье, а не традиция. Судья должен постоянно быть в форме, развиваться. А возможности такой нет. Практически никто из наших судей не знает языка, не может нормально общаться с иностранцами. Все они крайне консервативны. То, что они видят на льду, для них порой столь же непостижимо, как явления природы для первобытного человека. Да, они поставили мою пару на первое место, но ведь больше некого было туда ставить. Серьезный же турнир – с двумя ошибками, которые допустили ребята – не выиграешь.

- Вы всегда ставите своим фигуристам цель выиграть?

- Вообще-то я максималист. Ставить цель в плане результата в фигурном катании, сами понимаете, довольно бессмысленно. Но настрой на соревнования всегда должен быть очень серьезным, будь то первенство района или же Олимпийские игры. А вот у нас с Мариной и Андреем это пока не совсем получается: отказались от участия в чемпионате страны их основные соперники – Евгения Шишкова и Вадим Наумов, и ребята тут же расслабились и наошибались.

Все это, конечно, легко объяснить: маловато опыта. В прошлом году у Марины с Андреем было всего три международных старта. За десять дней до первого из этих турниров Андрей поменял ботинки, не успел их как следует обкатать и во время короткой программы упал вместе с партнершей. Причем так, что на месяц вышел из строя. Правда, несколько месяцев спустя они с Мариной выиграли Универсиаду, но там не было по-настоящему сильных соперников. Для того, чтобы появился более серьезный результат, пару надо постоянно вывозить, показывать, приучать к ней иностранных судей.

- А как вы реагируете, когда судьи ставят ваших фигуристов явно не на то место, которое они заслужили?

- Не сплю, хочется выпить. Но я никогда не устраивал объяснений, как, впрочем, и никогда никого не просил «помочь». Считал, что доказывать собственную правоту надо работой и только работой. Видимо, ошибался.

- Сейчас вы считаете иначе?

- Да нет, не считаю. Слишком много во мне осталось от старого благородного спорта - «побеждает сильнейший», ну и так далее. Хотя я все чаще прихожу к тому, что вопросы победы надо решать комплексно. В нашем виде было множество спортсменов, которые достигли высот именно благодаря комплексному воздействию, в том числе и работе с судьями. Хотя все это довольно противно, потому что используются любые методы.

Наиболее прочно из того разговора с Москвиным мне запомнились слова:

- Знаете, я много лет параллельно с фигурным катанием занимался парусом. Там тоже бывают ситуации, когда ты можешь спровоцировать соперника на нарушение правил, сделать так, что он будет дисквалифицирован. Но соперник знает, что ты можешь его поймать, и сам, в свою очередь, старается поставить в такое же положение тебя. Это в какой-то мере игра. Нет грязи, постоянных склок, интриг. А в фигурном катании обстановка такая, что мужики, бывает, ломаются, не говоря уже о женщинах…

* * *

Пару раз, когда, приезжая в Санкт-Петербург по делам, я оказывалась в машине, за рулем которой была Москвина, а пассажиром – ее супруг, мне неизменно казалось, что еще немного, и Игорь Борисович вот-вот прямо на ходу выпрыгнет из автомобиля.

- Тамара, куда ты поворачиваешь? Зачем ты встала в этот ряд? – комментировал он действия жены, едва сдерживая раздражение. – Я же говорил тебе, что здесь будет пробка? Останови немедленно, я выйду и поеду дальше сам – на электричке...

Порой я чувствовала, что став невольным свидетелем пикировок звездной пары, сама начинаю «прижимать уши» от грозного, грохочущего тона главы семьи. Одновременно с этим понимала, что такой стиль общения сложился в семье Москвиных давно и прочно. И что эти постоянные и на самом деле беззлобные пикировки – свидетельство не раздражения, накопленного за многие годы совместной жизни, а, напротив, любви, заботы друг о друге и своего рода нежности.

Диалоги бывали самыми разными. Например, такими:

- Тамарочка, стенки бани имеют обыкновение охлаждаться. Для того, чтобы они прогрелись... Да что я тебе объясняю, ты ж не знаешь физики... Надо, чтобы сначала стенки прогрелись. И только потом подкидывать дрова, чтобы поднялась температура.

- В такую баню я не пойду. Там жарко.

- Я тебе еще раз объясняю: нужно время, чтобы прогрелись стены. 

- Я сама все сделаю.

- Тебе это доверить нельзя. Ты печку топить не умеешь.

- Я все умею!

- Не умеешь. Устроишь пожар, или еще что-нибудь. Ты же уже ухитрилась сжечь три тостера.

- У меня может тоже во-о-от такой список, что ты сделал не так. Просто я забываю все быстро и все прощаю. 

- Я тебе прощаю даже то, чего ты еще не сделала...

* * *

Безусловно, было бы большим преувеличением назвать Москвину самой талантливой и самой удачливой спортсменкой знаменитой в 60-х годах прошлого века питерской группы Игоря Москвина. Как одиночница, она никогда особо не блистала, хотя и принимала участие в нескольких чемпионатах Европы. До того, как Тамара встала в пару с Алексеем Мишиным, на счету их тренера была многолетняя работа с Людмилой Белоусовой и Олегом Протопоповым и, как результат – две золотые олимпийские медали на Играх в Инсбруке и Гренобле. Еще в его тренерском послужном списке были семь медалей этой легендарной пары на чемпионатах мира (из них четыре – золотые) и четыре победы – на чемпионатах Европы. В сравнении с таким количеством выдающихся титулов единственная серебряная медаль Москвиной и Мишина на мировом первенстве 1969 года в американском Колорадо-Спрингс выглядела не бог весть каким достижением.

Потом Москвин сосредоточился на работе с одиночниками, наиболее яркими из которых стали Юрий Овчинников и Игорь Бобрин, а Тамара начала свой собственный тренерский путь. Сказала как-то о том периоде:

- Начиная работать с парами, я не имела ни малейшего представления, сумею ли чего-то достигнуть. И долго-долго на протяжении этой работы видела перед собой, извините за образное выражение, только попы. Собственного мужа, Станислава Жука, Елены Чайковской, Татьяны Тарасовой. Их спортсмены были так далеко впереди, что я даже не мыслила, что когда-нибудь встану рядом…

В том же самом разговоре я, помнится, спросила Москвину, насколько значимой она считает роль мужа в своем собственном становлении, как тренера. И услышала:

- Сто процентов. - Игорь – гораздо более лучший тренер, чем я, и я признаю это не для красного словца, а потому что так оно и есть. Все его ученики, кстати, стали впоследствии неплохими тренерами. Неудивительно, что и меня он вовлек в эту профессию. Причем произошло это как бы между прочим: многие вещи впитывались подсознательно. Хотя, например, у Тарасовой и Чайковской я училась специально.

- Чему именно?

- Тому, как они работают, как строят программы, как влияют на своих учеников… Пыталась понять, почему именно их спортсмены становятся лучшими. Профессия тренера - это прежде всего ремесло. Под этим словом я подразумеваю необходимый перечень мероприятий. Составить программу, план работы, заставить спортсменов его выполнять. А вдохновение… Это, скорее, умение не просто провести тренировку, но сделать так, чтобы все, кто тебя окружает и задействован в работе, горели энтузиазмом и энергией. Чтобы ты сам приходил домой в хорошем настроении, независимо от степени усталости, не бросался на близких.

Для себя я давно вывела некое правило: стараться делать все в удовольствие. Только тогда твоя жизнь проходит при положительном заряде. Ну а если уж происходят какие-то неприятности, не надо позволять им воздействовать на себя дважды. Не переживать пост-фактум, если неприятность случилась.
Ну а когда хотя бы раз прошел дорогу до золота, то, начиная работать с новыми группами, делаешь выводы: куда идти, как добиваться цели. Ведь опыт - это не что иное, как некий комплекс действий, необходимый для достижения результата. Уже можешь себе позволить срезать углы, чтобы найти наиболее короткий путь. Каждый раз, правда, это бывает по-новому. То больше препятствий, то попадаются менее талантливые, или более сложные по характеру спортсмены…

На вопрос: «Какой должна быть идеальная заготовка для изделия под названием «олимпийский чемпион?» Москвина не задумываясь ответила:

- Прежде всего, это должен быть человек, сам желающий этого звания добиться. Готовый ради этого работать столько, сколько понадобится. Получающий удовольствие от того, что делает. Ну… И не дурак.

* * *

Подозреваю, что переломным в тренерской карьере как Москвиной, так и самого Игоря Борисовича стал тот самый 1983 год, когда из-за стычки учеников в семье случился первый крупный профессиональный конфликт. Помимо личной, в нем была сугубо производственная сторона, которая заключалась в том, что по своему классу обе пары были на равных. Было очевидно, что на своем первом чемпионате Европы они точно так же – на равных – будут сражаться за медали, а, возможно, что и за победу.

Кстати, далеко не все разделяли тогда мнение, что победителями в этой борьбе окажутся Валова и Васильев. Но вышло так, что дисквалификация, наложенная на Макарова федерацией фигурного катания СССР после угрозы Васильева обратиться по факту избиения в суд, лишила учеников Москвина целого года спортивной жизни.

За это время Васильев с партнершей успели стать призерами чемпионата Европы-1983, выиграть чемпионат мира, а на следующий год добавить к этому званию главный титул континентального первенства. Благодаря этим победам рейтинг пары вырос в глазах фигурнокатательного мира до такой степени, что это в большой степени предопределило итог Олимпиады в Сараево. На фигуристов Москвиной мир заведомо смотрел, как на фаворитов. В то время, как ученики Игоря Борисовича воспринимались совсем зелеными новичками.

Из Сараево Селезнева и Макаров вернулись с бронзовыми наградами. Этот результат можно было смело назвать блистательным, но у медали, как водится, имелась и другая сторона. Которая заключалась в том, что впервые тренер-Москвина нанесла весьма сокрушительное поражение своему учителю - переиграла его на тренерском поле.

Разговаривая со мной много лет спустя о тех давних временах, Москвин безо всякой ревности заметил в адрес супруги:

- Как тренер, Тамара была гораздо лучше «подкована», чем я: знала английский язык, много общалась с иностранными коллегами, постоянно принимала участие во всевозможных семинарах. Она – прирожденный менеджер и всегда была такой, более честолюбива, использует абсолютно все рычаги, чтобы добиться желаемого результата. Столько, сколько она мелькает на всевозможных светских и деловых мероприятиях, не мелькает ни один спортсмен. Меня это никогда не раздражало. Если Тамаре нравится постоянно быть на виду и она считает, что это полезно – почему нет? Более того, я тоже считаю, что это полезно. Тамара – молодец. Если чего-то не знает, то или очень умело это маскирует, или приглашает себе в помощь профессиональных людей. Поэтому никому даже в голову не приходит, что она может чего-то не знать.

В одной из последующих бесед, когда мы с Москвиным вновь вернулись к теме тренерской карьеры его жены, он вдруг очень задумчиво сказал:

- На самом деле я никогда не спрашивал Тамару, кому принадлежала идея добиться дисквалификации моего спортсмена. Не знаю, она ли была инициатором, посоветовав Васильеву написать заявление и пригрозить федерации судом... Хочется думать, что это он придумал сам. Но даже если Тамара и приложила к этому руку, мне сложно ее осуждать. В этом отношении я ее понимаю. Правда сам бы до такого не додумался. Мог сколько угодно обижаться, но в глубине души признавал, что как тренер, Тамара поступила совершенно правильно. Тем более зная, что соперники находятся в превосходной форме.

Другое дело, что мы смотрели на ту ситуацию немножко по-разному: Тамара всегда подчеркивала, что в условиях работы она абстрагируется от всего, в том числе и от семейных отношений. Я же, напротив, всегда считал, что спортсмены приходят и уходят, а семья остается. Но время все сглаживает. Многое забылось, уже дети выросли, разъехались. А мы с Тамарой по-прежнему работаем.

Мой вопрос: «Трудно ли тренировать собственную жену?», по неосторожности заданный однажды Москвину в присутствии супруги, спровоцировал очередную пикировку. Игорь Борисович едва успел произнести: «Так я ее уже и не тренирую давно», как Тамара ершисто отреагировала:

- Тренируешь! Еще как! Нож не тот дала, это не так сделала, то...

- Теперь я понимаю, почему многие фигуристы утверждают, что создавать семьи и проводить с партнером 24 часа в сутки – совершенно невыносимо, - попыталась пошутить я. Москвин шутки не принял:

- Это неправда. Тем более что Тамары часто нет дома. Или же она сидит за своим... телевизором.

- За компьютером, - немедленно отреагировала Тамара. - Я там только почту проверяю. Раньше просматривала некоторые сайты, но быстро потеряла к ним интерес.

- Утром встает и вместо того, чтобы пойти умыться, тут же садится за компьютер, - продолжал нарочито сурово Москвин.

- А вы сами пользуетесь компьютером?

- Абсолютно нет. И постоянно боюсь его сломать. Не люблю трогать вещи, которыми не знаю, как пользоваться. И никогда не берусь за то, чего не умею. Это Тамара за все берется. Хотя тоже не думаю, что умеет.

- Если надо – научусь! - торжествующе парировала уже из прихожей супруга.

* * *

Москвиной все-таки безумно повезло с мужем. Из года в год наблюдая за звездной парой я убеждалась, что именно Игорю Борисовичу, ее собственному тренеру, Тамара постоянно стремилась соответствовать, перенимая знания, секреты, отношение к профессии. Именно ему она ежеминутно старалась доказать, что оказалась хорошей ученицей. И именно его внимания стремилась добиться, чем бы ни занималась.

Москвину-профессионала за глаза упрекали в том, что она порой бывает черства: мол, не должна женщина быть столь жесткой, решительной, прямой в суждениях. Мало кому при этом приходило в голову задуматься, что женщине-тренеру намного труднее пробивать себе дорогу, нежели мужчине. Не женская это по большому счету профессия - тренер. Она отрывает от семьи, от воспитания детей. Если мужчина способен убедить себя в том, что, добиваясь успеха и зарабатывая деньги, он компенсирует свое отсутствие дома, то женщине таких аргументов мало - она терзается и страдает. Наверное, поэтому мотивация у женщины всегда выше: чем еще кроме супер-результата можно доказать себе и окружающим, что все жертвы, принесенные во имя профессии, не напрасны?

- Вы не боялись, что работа может вас развести? – рискнула я однажды задать Тамаре сугубо личный вопрос.

- После известного конфликта между нашими учениками, когда и наши с Игорем отношения сильно испортились, я много думала о том, что произошло, - ответила она. - Один известный режиссер как-то сказал, что не считает семью ценностью. Я же всегда рассуждала иначе. И Игорь так считал. Его отец умер во время войны, и мама после этого уже не выходила замуж, хотя была очень красивой и интересной женщиной. В моей семье тоже были строгие взгляды. В том плане, что семья – это один раз и навсегда.

Спорт – это совсем другая жизнь. Которую ты начинаешь с каждым новым поколением спортсменов, а потом эту страницу просто переворачиваешь. И все начинается заново. А вот семья, дети, родители – совсем другое.

Та ссора, которая случилась у нас с Игорем, она принадлежала спорту. Было бы страшной ошибкой позволить ей перейти в нашу семейную жизнь и разрушить ее. Как только я поняла, что никакие профессиональные конфликты не должны влиять на обстановку в нашей семье, то стала вновь пытаться все нормализовать. И была очень благодарна Игорю за то, что он тоже начал делать шаги навстречу. Зато сейчас совершенно точно знаю: наша семья – это та самая сфера, в которой мы побеждаем любой другой тренерский дуэт.


© Елена Вайцеховская, 2003
Размещение материалов на других сайтах возможно со ссылкой на авторство и www.velena.ru