Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет
Главная
От автора
Вокруг спорта
Комментарии
Водные виды спорта
Гимнастика
Единоборства
Игры
Легкая атлетика
Лыжный спорт
Технические виды
Фигурное катание
Футбол
Хоккей
Олимпийские игры
От А до Я...
Материалы по годам...
Translations
Авторский раздел
COOLинария
Telegram
Блог

Валерий Сысоев «Групповая гонка»
Глава 18. ОЧЕНЬ ЛИЧНОЕ

Из первой семьи я ушел с чемоданом. Не потому, что был такой гордый, или глупый. Просто если рассуждать с серьезной жизненной позиции, когда люди разводятся, то вина всегда обоюдная. Тебя же никто не приводил силком, не заставлял с этим человеком связывать свою жизнь. Поэтому я совершенно искренне считал, что степень моей личной ответственности за расторжение этого брака была достаточно высока. А значит, я должен нести эту ответственность до конца.

Семья и работа – это вообще особая тема для мужчины, если он не подвержен, так сказать, эрозии бездельничества. Особенно в условиях нашего общества, где мужчина исторически считался добытчиком, создателем материальных благ для семьи. И весь строй был пронизан вот этой высочайшей степенью ответственности, иногда и ложной.

Чем больше я в своей жизни размышлял на эту тему, тем отчетливее понимал, что самое губительное для человеческих отношений, когда в браке один из супругов занимает по отношению к другому позицию: «Он обязан». Никто и никому ничем в жизни не обязан. Если люди принимают решение жить вместе, с этого момента начинается их великая служба друг другу.  Великое терпение, постоянный взаимный компромисс. 

У меня однажды случился разговор на эту тему с сыном, когда у него возникли какие-то сомнения в собственной личной жизни. Вот он и пришел посоветоваться – с тем подтекстом, что у меня ведь тоже брак был не единственным. Я тогда ответил Борису, что как раз с высоты собственного опыта точно знаю одно: когда люди начинают советоваться, как им быть, - это уже не любовь. Любовь – это чувство, которое всегда идет впереди поступка. Как только человек начинает взвешивать варианты, это скорее подспудная попытка решить для себя, с кем выгоднее остаться. Человек от семейных отношений порой устает, потому что семья – это огромная работа и терпение. И очень часто эта усталость подменяется понятием «разлюбил».

И вот тогда встает вопрос: а ты вообще любил или нет? Если не любил – это тоже собственная ошибка, и ты должен уметь это признать.

Многие проживают всю жизнь, так и не поняв, что это такое – любовь. А может быть, просто не получив благословления свыше испытать это счастье. Наверное, правы те, кто считает, что не может быть каждодневной любви, с точки зрения страсти и любования. Но главное, мне кажется, не в этом. А в понимании, что любовь – это не эксплуатация друг друга, это не свое счастье за счет другого.  А умение принимать человека таким, как он есть, не пытаясь переделать его под себя.

Период взаимных сомнений бывает в любых отношениях. Его просто нужно преодолеть – только тогда начинаешь понимать истинную ценность семьи. Не с точки зрения дом, хлеб, холодильник и всевозможные удобства, а с точки зрения, куда тебя ноги несут: в дом, или из дома.

Вот и сыну я тогда сказал, что он должен все это понять. Тем более что в семье растут две девочки, которые впитывают все то, что видят не только в быту, но и на примере собственных родителей. Не случайно ведь раньше в обществе существовал фактор сватовства. Встречались родители, причем встречались они в доме будущей невесты, чтобы семья жениха имела возможность увидеть уклад семьи. Девочка ведь всегда так или иначе повторяет в обиходе свою мать: будет так же готовить, поддерживать такой же порядок.

Когда моей младшей внучке было лет двенадцать, я задал ей вопрос: «Настенька, какой образ мужчины, мальчика, для тебя является авторитетным?» Она ответила: «Папа». Когда этой девочке стало 17, я повторил вопрос и понял, что образ идеала в ее сознании стал меняться. Это тоже было понятно: во-первых, папа работает и соответственно не слишком много времени проводит дома. Во-вторых, у ребенка расширяется кругозор, он начинает видеть мир не только через взаимоотношения в собственной семье, но и через другие семьи, причем велика вероятность, что тот, «другой» мир в какой-то момент может стать интереснее, и свою собственную жизненную модель человек захочет лепить уже иначе.

* * *

С Борисом я однажды схлестнулся не на шутку. Это было очень давно, когда он только-только завел собственную семью. Я вернулся откуда-то из командировки, сын встретил меня в аэропорту и предложил ненадолго заехать к ним, поскольку у его жены Татьяны был день рождения. Компания уже сидела за столом, мы даже не успели войти в комнату из прихожей, как я услышал чью-то фразу: мол, вы тут все говорите о родителях, а что они дали нам - наши родители?

Я вхожу и с порога говорю:

- Родители, молодые люди, во-первых, вас родили и воспитали. Хорошо, или плохо – другой вопрос. Но все вы здесь, как понимаю, все с высшим образованием. И именно ваши родители дали вам возможность это образование получить. Считаете себя умнее – нет проблем: попробуйте раскрутить собственный фамильный «лейбл» до той степени, чтобы об этом можно было говорить. А тебе, Боря, я скажу такую вещь. Если в твоем доме я хоть раз еще услышу подобные слова, то на порог моего дома ты можешь больше не приходить. Или – меняй фамилию.

Потом уже, когда остыл, объяснил сыну, что подобные высказывания страшны не только тем, что их будут слышать и впитывать будущие дети. Просто человеческая жизнь – это всегда двусторонние отношения. Спросил:

- Ты же понимаешь, к чему способны привести подобные разговоры? Например, к тому, что когда я достигну критического возраста и в материальном отношении буду не так обеспечен, как сейчас, то пойду в суд и подам на тебя на алименты. Борис опешил тогда:

- Ты серьезно все это говоришь?

Понятно, что подобной ситуации я не представлю в собственной семье даже в страшном сне, но тогда счел нужным основательно, как говорится, проехать сыну «по ушам»:  

- Конечно серьезно. Если ты позволяешь в своем доме ставить таким образом вопрос о родителях и родительском долге, тогда где твои собственные заботы об отце? Если мы начнем оперировать понятиями, кто из нас кому должен, ты вообще должен в десять утра каждую субботу стоять перед моей дверью с двумя полными авоськами, носом нажимать на кнопку звонка и говорить: папа, я приехал, открой, пожалуйста…

Сын в свое время закончил юридический институт, защитил диссертацию по международной правовой тематике, одно время работал в аппарате Президента, но сейчас работает в спортивной сфере – занимается вопросами взаимодействия с правоохранительными органами при проведении спортивно-массовых мероприятий. С одной стороны, ему в чем-то было легче: все-таки спорт – это сфера, в которой прошла вся моя жизнь, а имя, если ты его заработал, всегда в определенной степени работает и на детей тоже. С другой – это всегда двойная ответственность для нас обоих. Я очень уязвимо отношусь к этому. Поэтому, наверное, замечаю ошибки, которые кроме меня не замечает никто.   

Я понимаю, что мой диалог с детьми, а особенно – с внуками – выглядит порой слишком нравоучительно. Ну кто я такой в их глазах? Бронтозавр, который пытается что-то рассказывать о жизни? Просто в какой-то момент я четко почувствовал, что время, которое наша страна пережила в 90-х, заставило людей не столько учиться, сколько приспосабливаться к постоянно меняющимся условиям, ко всей этой суете. При этом люди ужасно боялись показаться безграмотными, некомпетентными, потому что это сразу влекло за собой риск остаться вне общества. На деле в стране выросло целое поколение внешне успешных, но не слишком грамотных людей. В точности как говорил герой Жарова в фильме «Медведь»: «Заглянешь в душу – сущий крокодил».  

Однажды, помню, мы шли по улице с внуком, он сильно ушиб ногу, но вижу – терпит, не подает вида, что ему больно. Я и сказал тогда: мол ты – прямо как Маресьев. Он как-то странно на меня посмотрел, и тут до меня дошло, что в школах об этом уже не говорят. И что Илья просто не понимает, о чем речь. Это меня тогда потрясло. Потому что вне зависимости от политической системы, молодым людям нужно обязательно рассказывать о людях человеческого подвига, о преодолении обстоятельств, о поисках себя.

Точно так же с младшей внучкой мы как-то разговаривали о романе Льва Толстого «Война и мир». Одном из немногих произведений в мировой литературе, которое не просто признает сам факт девичьей любви, но возводит эту любовь в степень, как великую ценность. 

Мне кажется, что дефицит общения, дефицит понятного, доступного, а самое главное – откровенного диалога взрослых с детьми – одна из самых больших проблем нашей жизни. Это единственное, что можно противопоставить насилию информатики современного мира, которую не всегда понятно, как трактовать. Но когда начинаешь говорить о чем-то близким людям с высоты собственных познаний и жизненного опыта, очень легко обидеть их, уязвить, невольно дать понять, что они чего-то не знают. Поэтому я просто рассказываю о том, что хотелось бы мне самому, чего в собственной жизни не сделал я сам, в чем и как ошибался.  

* * *

Наверное, было бы правильно не бросаться в новые отношения уйдя из первой семьи: подержать эту паузу, обо всем подумать. Но сложилось все иначе: оставшись один, я пришел к маме в малогабаритную двухкомнатную квартиру общей площадью  27 квадратных метров и совмещенным санузлом. Там же жили два моих сводных брата, и, конечно же, всем им я создавал определенный дискомфорт. При этом мне очень хотелось собственного семейного уюта. Учился я тогда в московском педагогическом институте, там и познакомился со своей второй супругой - она преподавала немецкий язык. 

Поскольку по своей работе я находился в непрерывном каскаде событий, связанных с большим количеством командировок, наша совместная жизнь была в большей степени праздником, нежели бытом. Я к тому времени уже стал президентом международной федерации велоспорта, по регламенту мне в заграничных поездках на официальные мероприятия полагалось сопровождающее лицо, поэтому ездить мы стали вместе. Понятно, что супруге очень нравились эти поездки. Дома я считал себя обязанным создать для семьи максимум жизненного благополучия, чтобы таким образом хоть как-то компенсировать свое отсутствие. Когда родилась Лера, я стал на лето отправлять семью в Юрмалу, искренне полагая, что раз уж сам не имею возможности уйти в полноценный отпуск, должен обеспечить эту возможность жене и дочери.

Ну а когда перестала существовать страна, было разрушено «Динамо», а сам я в одночасье стал безработным, то начал ощущать, что и дома по большому счету стал уже не нужен. Мысленно тогда утешал себя тем, что не за горами пенсия, и я смогу обосноваться где-нибудь на даче, никого собой не обременяя. Просто очень скоро стало понятно, что прожить даже на генеральскую пенсию в нашей стране нельзя.

Пожалуй, последним рубежом наших семейных отношений стал период, когда я достаточно тяжело заболел и попал в клинику: дней десять меня готовили к операции, и в один из этих дней мне позвонила жена – спросила, нужно ли мне, чтобы она приехала и чего-нибудь привезла. Я, естественно, отказался: сказал, что все необходимое у меня есть. Мне действительно не требовалось ничего особенного. Но сам факт такого вопроса заставил меня понять: независимо от того, как долго мы формально будем оставаться в браке, какие бы то ни было отношения между нами можно считать завершенными.

Однажды у меня случился разговор с нашим известным композитором Славой Добрыниным, с которым мы были дружны еще со времен моей работы в «Динамо», и Слава сказал:

- Знаете, с возрастом стал очень сентиментальным, иногда плачу.

Я ему на это ответил:

- Я тоже. Но, к счастью, пока не на людях.

Принято считать, что сентиментальность - это такая возрастная вещь, когда нервишки уже не справляются с какими-то переживаниями. Но это происходит и тогда, когда мы принимаем какие-то глобальные решения относительно собственной жизни. Вроде бы все хорошо обдумал, полностью дозрел до того, чтобы это решение принять, но внутри тебя все словно рыдает по этому поводу. 

В тот момент я вообще не думал о том, как буду жить дальше: гораздо больше переживал за дочь, хотя Лера достаточно рано стала жить отдельно, у нее родился сын Илья. С его отцом дочь довольно рано рассталась, и мне стоило впоследствии больших усилий убедить ее в том, что Илья должен общаться с родным отцом. Это только кажется, что с возрастом становится проще устраивать собственную жизнь. На самом деле ты постоянно чувствуешь ответственность за детей, ревность между ними, особенно если дети – от разных браков. Такая же ревность возникает порой между внуками. Мы ведь все очень эгоистичны, пока живы наши родители.

Когда не стало мамы, а она умерла рано, в 65 лет, меня долго и очень обостренно мучил вопрос: что я сделал для того, чтобы она подольше жила? Получалось, что не так много: я знал, что у мамы сахарный диабет, но она никогда не говорила о своих болячках. А я и не слишком интересовался. Мужское внимание к матерям – оно, вообще всегда в дефиците. Все время куда-то спешишь, все время что-то откладываешь на потом. Разве что позвонишь: «Как себя чувствуешь, мам? - Хорошо, сынок, все в порядке, ни о чем не беспокойся…».

На самочувствие мама пожаловалась лишь один раз. Я тогда сразу позвонил знакомому врачу, он приехал, но оказалось, что уже слишком поздно: у мамы начала развиваться диабетическая гангрена, ступня почти полностью почернела, потребовалась экстренная ампутация, а через два дня оторвался тромб.

И вот, когда ты уходишь с кладбища, оставляя там маму, это всегда еще один момент истины в жизни. От которого ты уже никогда и никуда не сбежишь, пока жив сам.

* * *

Любимая женщина появилась в моей жизни в тот момент, когда я совершенно этого не ждал. Прошло достаточно много времени прежде чем я понял, что уже не мыслю без этого человека своей жизни. Она удивительная. Очень заботливая и преданная, но при этом без какого бы то ни было стремления пристегнуть мужчину «к ноге». С ней можно бесконечно разговаривать о чем угодно, а главное - от нее постоянно исходит тепло, которое я в своей жизни ощущал разве что со стороны самых близких для меня людей - мамы и бабушки. И вот эта забота, которой ей удалось как бы исподволь меня окружить в самый тяжелый период моей жизни, была, пожалуй, главным фактором, который помог мне выкарабкаться и преодолеть все невзгоды тех лет: болячки, операции, профессиональные потери, разочарование в тех, кого считал друзьями и прочие жизненные невзгоды. Не уверен, что справился бы с этим, если бы был один.

Тогда же я в полной мере стал понимать, что такое хранить семейный очаг. В моем понимании, дом должен быть чистым, ухоженным, функционально дееспособным. Но ты не должен быть рабом этих квадратных метров и уж тем более не должен перекладывать эту ношу на близких тебе людей. Я совершенно не осуждаю тех своих знакомых, у кого есть дальние дачи, ближние дачи – все эти многоэтажные «монстры» с колоннами, бассейнами и прислугой. Просто самому мне никогда не хотелось так жить. Однажды я спросил одного из приятелей, почему он себе не купит дом где-нибудь в Испании? Он и ответил, что, если ему захочется, он поедет в любую часть земного шара и снимет себе там любое жилье. Но становиться рабом собственного дома, быть к нему привязанным - зачем? Это же несчастье, а не жизнь. 

Вот и я рассуждаю так же: у меня есть дети и внуки, с которыми я с удовольствием общаюсь, есть собственная крыша над головой, а главное – рядом есть человек, который мне бесконечно дорог. Наверное это и есть счастье.


 


© Елена Вайцеховская, 2003
Размещение материалов на других сайтах возможно со ссылкой на авторство и www.velena.ru